«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

До хаттской войны даже истники Содружества активно интересовались разработками на Меркурии. А близкий Дайяр — так просто манил их своими тайнами.

До войны Локьё и сам был лоялен к забавным искусственным системам, пытающимся копировать человека. Иллюзии машинных алгоритмов мышления разбились так давно, что эксперименты с искусственным разумом казались ему, как и многим, забавными и безобидными.

Он не учёл, что раньше алгоритм не был способен выйти из системы, создавшей его. Он только анализировал информацию, а воспользоваться анализом, вписать его в научный контекст — мог только человек.

Учёные из группы Станислава Хэда — не мёртвые и не живые — казались людям Содружества смешными уродцами.

Их жалели, как забавных кадавров. Не понимая, что алгоритм вырвался наконец на волю, получив оцифрованный опыт погибшего учёного — матрицу его личности и модели его желаний. Автономных желаний, в которых было и умение ставить задачи самому себе.

Искусственный разум сумел наконец сравнить себя с естественным, решил, что он — лучше, и потребовал от живых подчиниться его программе развития.

Живые не подчинились, конечно. Но и не ощутили опасности. И даже попытались замять программные заявления Станислава о том, что машины лучше людей.

Тогда ИР, отлично знавший историю человечества, сделал вывод, что люди подчиняются исключительно силе. И стал лихорадочно вооружаться: строить боевые корабли, базы.

Его не замечали и не принимали всерьёз, пока для производства специализированных групп «собак» не понадобились матрицы детских мозгов. Много-много тысяч детей…

Но и тут сор из избы поначалу выносить не хотели.

Когда полыхнуло на Земле и Меркурии, на Дайяре ещё толком и не знали ничего про войну. Там были автономные научные группы, решающие проблемы реомоложения и оцифровки сознания.

Совет Домов, однако, отреагировал быстро. Решили вывезти живых учёных (были на Дайяре и неоцифрованные ещё энтузиасты) в специальные резервации, а искусственных — законсервировать.

Учёные отказались, конечно. У них на руках был договор на 50 лет.

Тогда Совет Домов приказал зачистить планету. Расстрелять с орбиты, чтобы не допустить такого же организованного сопротивления, как в метрополии. Там уже всё кипело.

Учёные — после и их, и собак начнут называть единым именем — хатты, сумели связаться со своими и выяснить, что происходит. Они попрятались в подземных туннелях и дали отпор.

Ресурсов у них было гораздо меньше, чем у основной группы на Меркурии, но они сражались до последней металлической собаки. Делали ракеты, растягивали импульсные сети, способные отражать светочастотные удары атакующих кораблей.

Мало того, кое-кто из знатных людей Содружества сразу попал в заложники: они посещали клиники на Дайяре и не успели покинуть планету, не поверив в намерения Совета Домов.

Их родственники снабжали хаттов, засевших на Дайяре, оружием. И не родственники — тоже снабжали. Им так хотелось жить вечно, что они не желали победы сородичей.

Жизнь — это тоже инстинкт. Именно он гонит леммингов вперёд, к сытости и простору. У бедных грызунов увеличиваются надпочечники, чтобы производить всё больше адреналина и бежать, бежать туда, где будет много места и много еды.

Вот так же и люди. Они решили, что у них вместе с Дайяром и его лабораториями, отбирают надежду на вечную жизнь. И решили воевать против своих.

Локьё потёр ноющие виски и посмотрел «в иллюминатор», где постепенно менялась картина знакомых созвездий. «Леденящий» и двенадцать крейсеров эскадры Содружества двигались к Дайяру.

Два прыжка было уже позади, оставался последний.

Разведка докладывала, что окрестности звезды Мэн с её единственной условно пригодной для жизни планетой — Дайяром — вызывающе пусты.

Эрцог Локьё ожидал, что Имэ прибудет туда с алайскими кораблями. Попробует заманить в ловушку.

Но опальный регент затаился где-то. А почему?

Дайяр теперь — нейтральная территория. Ни Э-Лай, ни Содружество, ни Империя не стали предъявлять на неё права. Делить планету было бессмысленно, что-то непонятное пока науке сломалось в ней после хаттской войны.

Огненный ветер, возникающий из ниоткуда, словно бы в память об ужасных бомбардировках с орбиты. Тени погибших и умерших во всех концах Галактики, собирающиеся туда на непонятную людям тризну.

Говорят, по ночам на Дайяре слышно плач всех убитых и погибших когда-то во всей огромной галактике.

Что огромные паутинные облака — это их волосы, и они продолжают расти, а розовато-жёлтые слюдяные ямы на месте высохших рек — следы их пальцев с обломанными окровавленными ногтями.

Чего только не на придумывают полубезумные туристы, которых тянет провести на Дайяре хотя бы одну жуткую ночь. Посидеть во тьме в железных вагончиках, как-то всё-таки уцелевших от базы учёных.

Но сейчас в окрестностях Мэна не было ни туристов, ни научников, которые время от времени предпринимали попытки выяснить, что же случилось с планетой.

Да, её расстреливали из космоса. Именно после этих жутких последствий была принята хартия о невозможности стрельбы из космоса по заселённым планетам. Которая, впрочем, много раз нарушалась на Юге.

— Стартуем, господин командующий? — негромко и почтительно произнёс дежурный. — Разведка дала добро. Если алайцы и подойдут к Дайяру, мы успеем занять самые выгодные позиции.

— Стартуйте, — скупо кивнул эрцог.

Ему было не по себе.

Двенадцать крейсеров — достаточная сила, даже если Э-лай руками Имэ заманивал Содружество в ловушку. Но спокойствия эта мысль не приносила.

Имэ явно что-то знал и на что-то рассчитывал.

Сговор Империи и хаттов? И где? На Дайяре?

Ну, допустим, на планете уцелело-таки две-три железных собаки — кто-то же воет там дикими голосами? Но как? Каким образом Имперцы смогли бы оказаться в самом сердце Содружества?

Эрцог Локьё лёг на гелевое ложе — он последнее время стал хуже переносить прыжки. Но не уснул, разумеется, а стал перечитывать отчёты Линнервальда.

С последнего прошли сутки. Связь стала невозможной, когда суда получили команду идти к Земле на крейсерской скорости. Понятные помехи, волноваться не о чем.

Интересно, что у них там сейчас происходит? И что это за история с имперскими судами? Какое теперь дело Империи до Земли? Старый договор о границах денонсирован…

Тот самый договор, земельную часть которого подписывал Эрзо — Эрприор Великих Домов, Эризиамо Пасадапори Анемоосто, тогдашний эрцог дома Аметиста.

В договоре было написано, что территория Коги не принадлежит и не может принадлежать ни Империи, ни Содружеству.

Тогда это казалось логичным — система звезды Кога была проклята. Это же надо такое придумать: бунт оцифрованных полулюдей-полумашин, желающих править галактикой.

Как можно править галактикой? Чего хотел Хэд? Доказать двуногим, что люди в массе ничем не лучше искусственного разума? Только собаками управлять удобней и