Дар (Посвящение. Ритуал) - Диана Волкова

На этот раз она совсем успокоилась, отпустила мысли и погрузилась в транс.

Глава XIII

Демон атакует

Я демонов своих держу

На цепях Воли в темноте,

Но шёпот их не замолкает.

Замки и цепи сотрясая,

Их голоса напоминают,

Что счастья я не встретил на пути.

Они сидят и ждут момента,

Когда, устав, я дам Ключи.

А. Григорьев, 2017.

– Крис! Ты идёшь обедать? – звонкий, жизнерадостный голос Лили выдернул Крис из забытья.

В этом состоянии она находилась с самого утра, когда, очнувшись от ночного кошмара, более получаса не могла прийти в себя, не понимая, где находится и как относиться к увиденному во сне.

Из сюжета самого сна она не помнила ничего, однако не отпускало чувство, что когда-то, при каких-то забытых обстоятельствах, она уже пережила нечто подобное. Ощущения были до боли знакомы, хотя и не похожи ни на что испытанное в реальности или на её прежние ночные кошмары.

Единственное, что она отчётливо помнила из ночного видения, –широко расставленные огромные оранжево-красные глаза какого-то существа, которому она не смогла придумать названия.

Поначалу Крис подумала, что смотрела слишком много ужастиков и, видимо, какой-то из них прочно засел в голове и таким странным образом проявился в виде ночного кошмара. Эта мысль ненадолго успокоила девушку, однако чем больше она мысленно возвращалась к тому образу, тем больше осознавала, что подобного рода персонаж она не видела ни в одном из фильмов и не читала ничего даже отдалённо похожего, что могло бы пробудить такие фантазии.

Кроме того, Крис ясно помнила фразу, которая и напугала, и удивила её до крайней меры: «Скажи Ивонн, пусть она поумерит пыл своих гвардейцев, иначе и ты, и твой обожаемый Патрик окажетесь в таком месте, из которого ещё никто не возвращался. Уяснила?».

Эти слова отчётливо пульсировали в голове Кристины, она уже второй час мысленно прокручивала их снова и снова, силясь сосредоточиться на своих эскизах, пока не решила наконец позвонить матери и, возможно, впервые в жизни рассказать, что ей приснилось. Это решение одновременно и успокаивало, и казалось настолько абсурдным, что ввело девушку в ступор.

В этом состоянии и застала её Лили. Встрепенувшись, Крис выдала то, чего сама от себя не ожидала:

– Нет, Лили, не сейчас, иди без меня, я присоединюсь к тебе позже, мне надо позвонить Ивонн.

На работе Крис по привычке называла мать по имени, так было официальнее и казалось более уместным для атмосферы, царившей в коллективе.

– А, ну да, ну да, хорошо, увидимся позже, чао, – пропела Лили своим лилейным голоском и, хотя очень удивилась неожиданному порыву Крис, не подала виду. Что и говорить, Крис проявляла желание пообщаться с матерью крайне редко, на её памяти точно такого не было… Обычно именно Ивонн инициировала общение, звонила каждый день, справлялась о её делах, настроении, самочувствии.

Иногда Лили было даже жаль Ивонн: такого скупого проявления чувств от своего ребёнка, наверное, не заслуживала ни одна, даже самая никудышная мать. А уж Ивонн и подавно.

«Ну да бог с ней! В конце концов, меня их отношения не касаются», – Лили решительным жестом откинула прядь, выбивающуюся из непослушной укладки, так же решительно откинула свои мысли на этот счёт и, весело напевая себе под нос, застучала каблучками в сторону выхода.

– Лили? – услышала она вдогонку.

– Да?..– Лили не успела ни удивиться, ни испугаться: она уже обернулась – и потеряла дар речи, не успев даже понять, что именно увидела. Огромными рыжими глазами на Лили смотрело нечто, напоминающее тень, – словно огромная дыра вместо лица Крис. В долю секунды видение пропало, и лицо девушки вернулось на место.

Лили растерянно моргнула, но тут же успокоилась, отнеся увиденное к состоянию вроде обморока, а себя причислив к сумасшедшим, которым не помешало бы хоть иногда питаться на работе, ведь частенько она и вовсе забывала это делать.

– Мне никто сегодня не звонил? Я не могу дозвониться до Патрика, это так странно… – голос Крис дрожал от напряжения, она едва сдерживала слёзы.

– Нет, я бы сказала, Крис… А что случилось, по-твоему? Я думаю, всё будет хорошо, нет смысла накручивать себя раньше времени.

– Да, ты права, всё в порядке, не беспокойся. Я тебя догоню, иди уже! Всё хорошо. Позвоню маме и присоединюсь к тебе.

«Видимо, дела и правда плохи, я впервые слышу нежность в голосе, и она называет её мамой», – подумала Лили, но не придала этому значения, заторопившись в сторону буфета.

***

В это же самое время, примерно сорок минут пополудни, на другом конце города молодой человек по имени Алекс Даниель Бертран, предположительно названный так в честь своего отца, которого никогда не видел, настойчиво пытался дозвониться своей матери.

С ним этот порыв тоже случился впервые за много времени, он уже и не помнил, когда говорил с ней в последний раз. Но ни с пятого раза, ни с шестого трубку никто не снял…

«Как странно, – подумал Алекс, – наберу позже».

И заторопился к чуть не отъехавшему без него автобусу.

***

Когда на кухне зазвонил мобильный телефон, Софи находилась у себя в комнате, отсыпалась после полуночного ритуала очищения.

Ивонн, которая только что зашла за чашкой горячего какао, вздрогнула от неожиданности и мельком взглянула на экран. По фотографии, которая всплыла на экране, она узнала звонившего. Это был сын Софи.

Судя по тому, что к горлу подступил ком, звонок этот не предвещал ничего хорошего – в своих ощущениях Ивонн ошибалась редко.

Не смея столь откровенно вторгаться на личную территорию новой подруги, Ивонн не решилась ответить на звонок, она только с усиливающейся тревогой продолжала смотреть на экран. В голове вихрем пронеслись воспоминания об их знакомстве с Алексом.

Он поразил её своенравным, непримиримым характером и своим отношением к Софи. Даже посторонний человек, не обременённый чувством эмпатии, смог бы заметить в отношениях между матерью и сыном едва скрываемое раздражение и неприязнь.

Но Ивонн не просто видела его отношение – она как будто знала наперёд причину такого отношения. Парень рос без отца и так и не смог простить Софи нежелание их познакомить или хотя бы раскрыть тайну его личности.

Весёлая и жизнерадостная Софи менялась в лице, когда речь заходила об отце Алекса. Эту тайну не знал даже Федерик, хотя и чувствовал, что за ней скрывается самая что ни на есть реальная женская трагедия. В