Старая школа рулит - Дмитрий Ромов

запинаясь, падая на тачку и снова поднимаясь. Наконец, вырвалась, выскочила из гаража и заревела медведицей. Я подошёл сзади и обнял её за плечи. Она руку мою не сбросила, вообще её не заметила. Повыла ещё немного и замолчала.

— Никитос его приговорил, — вздохнула она. — Я знаю. Уверена.

Слёз не было. Лицо было сухим и злым. Она и не изменилась почти за тридцать лет. Просто высохла и всё. Глаза остались волевыми, рука крепкой, а зад плоским.

— Не знаю, сынок, — покачала она головой, — как ты узнал, что я тогда сказала Серёге, но больше так не делай, ты меня понял? А то я на эмоциях и мозги вышибить могу. Что вам надо и чего сюда припёрлись? Рассказывайте.

— Это Славик, — показал я на Кукушу, — он с Бешеным работал. Но говорить об этом нельзя. Он и сейчас ещё на нелегалке. А я Сергей.

Роза чуть кивнула.

— А чего вам надо? — спросила она. — Касатики.

— Я хочу уделать Никитоса, — помолчав, ответил я. — А дядя Слава не возражает.

Кукуша хмыкнул.

— Калякин тоже хотел, — усмехнулась Роза. — Не получилось чё-то.

— Он собирался официальным путём действовать?

— По-всякому.

— Ну, от Эдуарда Никитос ждал удара. Знал, может быть, о материалах и…

— Каких ещё материалах? — резко толкнула меня в грудь Роза, и я сжал зубы.

Гематома, подаренная сынком Никитоса ещё не рассосалась.

— Шеглов думал, что у Эдуарда на него что-то есть, — сказал я.

— Какого хера? — разозлилась Роза. — С чего бы ему так думать?

— Потому что до сих пор ходят слухи. И, вероятно, ходят давно. Старые менты между собой говорят, что мол, у Круглого нихера нет, что у него кукушечка поехала. А вот у Калякина, кажется, было что-то. Из-за этого всё и случилось. Только мне непонятно, почему, если у Эдуарда что-то было, он ждал так долго?

— Его уж десять лет почти, как нету.

— Всё равно, ждать двадцать лет, имея материалы…

— Почему двадцать-то? — возмущённо воскликнула Роза. — Это с какого момента считать? Тридцать лет назад он в другом городе работал. Потом сюда вернулся. Собирал по зёрнышку. Этот хорёк ведь обкладывался со всех сторон. Что-то устаревало, на что-то доказательств не хватало…

— То есть, материалы всё-таки были? — спросил я.

— А? — осеклась Роза. — Так я это… Предполагаю просто. Я ни о каких материалах знать ничего не знаю.

— А когда родители Эдуарда… ушли? — спросил я и кивнул на запущенный заросший дом.

— Давно, — ответила она. — До него.

— И кто сейчас владеет этим… имением?

— Я владею, — недовольно буркнула Роза. — Почему интересуешься?

— Да чёт не похоже, что ты здесь проживаешь.

— Может, и не проживаю.

— А как ты оказалась здесь именно в тот момент, когда мы с дядей Славой нарисовались?

— Мля, дитё, что-то ты больно любопытный, а?

— Согласись, вопрос резонный.

— Резонный. Давай-ка сам сначала объясни, что вы тут делаете.

— Один бывший мент сказал, что у Эдуарда возможно что-то было. И поэтому его устранили. Я подумал, что про это место могли и не знать. Это же дом родителей. Записан на них. Правильно?

— Никитос про это место знал, — пожала она плечами.

— Как это он знал? Эдик его сюда ни разу не привозил. В городскую баню, к Игорьку, к Лизке Никитос ездил. А сюда никогда. Поэтому я подумал, что место могло остаться скрытым от глаз. Ну, понятно, вероятность была мизерной, но была же? Вот решили глянуть. Вдруг бы повезло?

— Сразу видно, что ты салага. Настоящий опер на везенье не надеется, — махнула рукой Роза. — Сюда моментально прискакали стервятники. Как только стало известно, что Эдик скончался. Прилетели, рвать начали. По кусочкам всё разобрали. С микроскопами чуть не полгода ползали. Искали материалы. Никитос сам поначалу тут крутился. Это и понятно. Если бы была папка, то любой из оперов за неё вцепился бы. Сам понимаешь…

— Не нашли, значит?

— Похоже, что не нашли, — пожала она плечами. — Можете, конечно, попытаться.

— Роза, а ты как с Эдиком познакомилась?

— Тебе-то что?

— Ну, всё-таки?

— Не помню, я уж старая, — скривилась она. — Тут помню, тут не помню. Сам скажи, раз всё знаешь.

— Мне кажется, что он в тебя с самого детства втресканный был.

— Чего?

— Значит, вы, наверное, в школу вместе ходили. Ты с какого года?

— Да пошёл ты, — дёрнула она плечом.

— А значит, вы жили поблизости, да?

Она молча и недобро смотрела.

— А твои родители живы ещё?

— Нет, — качнула она головой.

— А дом их где находится? Не тот с синим забором, где мы тачку бросили?

— Что тебе надо? — дёрнулась она.

Похоже, я попал если и не в яблочко, то близко. А это значит, материалы могли быть там. И про эту возможность Никитос не подумал.

— Роза. Мне нужно то же, что и тебе. Никитос.

— Ничем не могу помочь, ребятки, — вздохнула она. — Мутные вы. Этот молчит. Ты знаешь то, что не должен. Чуешь, чем это пахнет?

— Чую, что ты скажешь, — кивнул я.

— Ну, а раз так, давайте, как говорится, крутите педали, пока не дали, — пожала она плечами и показала пистолетом на калитку.

Ствол был с глушителем. Беретта. Я её у Паши Золото изъял. А Эдик увидел, выпросил.

— Ствол этот Эдуарду Бешеный подогнал, а ты из него по нам палишь. Славика подстрелила. Ведьма прям.

— Да не, пофиг, чутка шаркнула, — махнул рукой Кукуша. — Уже и кровь не идёт. Куртку жалко только.

— Нефиг без спросу на частную собственность посягать, — покачала головой Роза. — Скажи спасибо, что ментов не вызвала.

— Да-да, — кивнул я. — Спасибо. Они бы охерели, если б этот ствол срисовали. Дай мне номер своего телефона.

— Нет у меня никакого телефона.

— Тогда мой запиши.

— Диктуй, я так запомню.

Я продиктовал.

— Слушай, Роза. Я буду ждать, когда ты позвонишь. Ясно? Не дёргайся, не психуй, не делай глупости. Просто подумай, можешь ты мне помочь или нет. Оцени сама. Я хочу… Ты знаешь, чего