Старая школа рулит - Дмитрий Ромов

я хочу. А если ты думаешь, что меня Никитос прислал… Если бы он хоть на секунду заподозрил, что у тебя что-то может быть, что бы он сделал. Как думаешь? Если он лично в Бешеного стрелял. Ладно. Я рад, что мы встретились. И вот что. Ты выглядишь просто огонь. Молодец, Роза.

Возвращались мы в молчании. Уже смеркалось, и эти осенние сумерки накладывались на мысли и чувства. Но я был рад. Рад, что увидел Розу, рад, что удары судьбы её не раздавили, рад, что она хочет отомстить. Она этого не сказала, но я понял. Отчётливо понял. И ещё я был рад тому, что, кажется мы встали на верную дорожку. И на сердце стало тепло.

— Я думаю, — сказал я Кукуше, когда он остановился недалеко от подъезда, — лям для Круглого мы скоро получим. Проверим, что там у него есть. Даже если это порожняк, пофиг. Пусть чувак порадуется. Может, жизнь новую начнёт.

Кукуша хмыкнул.

— Знаешь, племяш, — помотал он головой, — там в гараже, когда ты с этой Розой тёр, темно ещё было, не видать ничё, да руку жгло, порохом пахло… Блин, у меня такое чувство было, что это не ты там, а Бешеный, в натуре. Ты уж прости, малой, но я прям дыхание задержал и мысль такая дурацкая, а вдруг бы и правда, раз, а вместо тебя он… Нет, без обид, ладно?

— Какие могут быть обиды, Кукуша? Благодарю тебя, мой друг, брат и дядя. Тебе мы тоже деньжат раздобудем. Если ты не против, конечно. Михеич твой не проявлялся, кстати? Его же вроде выпустили сразу. Он же типа борец с наркотой. Ты знал, что у него ассоциация зарегистрирована.

— Нет, — махнул рукой Кукуша. — Молчит пока. Нарисуется скоро, будь уверен. Он тот ещё хорёк. Только он Матвеич.

— Пусть будет Матвеич, — согласился я.

* * *

У подъезда меня ждала Глотова.

— Ты чего здесь сидишь одна? — удивился я.

— Не поверишь, автобус жду, — сердито ответила она. — Ключи дома забыла, родители в гостях, тебя нет, мамы твоей нет. Вот сижу, загораю. А тебя где носило? С милфой своей опять обжимался?

— Ох, Настя, откуда такая озабоченность в столь нежном и юном возрасте?

— Открывай, давай, я уж замёрзла.

— Могла бы позвонить.

— И ты бы раньше прибежал?

— Родителям, Настя! Не мне.

— Ясно всё с тобой. Я и телефон дома забыла.

— И куда ж ты так летела, что всё позабывала?

— Не скажу. С тебя чай с мёдом.

Мы зашли в подъезд и начали подниматься по ступеням, но свет не включился.

— Странно, — сказал я. — Постой-ка, я проверю выключатели.

— Да пойдём так, телефоном посвети.

— Нет, погоди.

Я вернулся в тамбур, пощёлкал выключателями

— Пошевелись там! — крикнул я.

Настя сделала несколько шагов и датчик сработал, стало светло. И тут же сверху раздались шаркающие шаги и ворчание.

— Как не выйдешь, света нет. Кто там балуется постоянно…

Мы пошли наверх и встретились со вчерашним длинным и нескладным соседом.

— Здравствуйте, дядя Лёня, — поздоровалась Настя.

— Это вы со светом балуетесь? — недовольно спросил он.

— Нет, мы, наоборот, включили его.

— Включили, — с брюзжанием повторил он. — Нечего выключать было. Так ведь и расшибиться недолго. Хулиганы! Я вот скажу вашим родителям!

Он прошелестел мимо нас, а я проводил его долгим взглядом.

— Что-то этот дядя Лёня часто мне на глаза попадаться стал.

— Да он вечно ползает туда-сюда, целыми днями на лавке сидит у соседнего подъезда. На пенсии делать нечего.

— Так он вроде не старый.

— А он инвалид какой-то там.

— Понятно.

Мы зашли домой, и Настя сразу побежала на кухню.

— Ты есть хочешь, Красивый?

— Да, приготовь что-нибудь.

— Женщина не создана для кухни! — парировала она, проверяя, что есть в холодильнике.

— А для чего создана женщина?

— Для обожания, Красивый. Для обожания.

— Пожалуй, — усмехнулся я, — придётся обожать женщину, глядя на неё из окна.

— В смысле? — не поняла она.

— Как сидит она на скамейке у подъезда и мёрзнет, поскольку для кухни оказалась непригодной.

— Абьюзер! — воскликнула Глотова.

— Я не знаю, что это значит.

— Конечно, не знаешь. Давай, говори, как твою эту делать. Как она?

— Шакшуку?

— Вот-вот…

* * *

Мама пришла поздно, но я ещё не спал. Учил уроки. После тренировки и вылазки к Эдику, после встречи с недавним прошлым, представшим передо мной в виде развалин прошлого, окунуться в науки было свежим глотком. Особенно, с учётом того, что удвоенными силами Серёжи Краснова и Серёжи Бешметова это получалось очень неплохо.

— Ты чего не спишь так поздно? — удивилась мама.

— К экзаменам готовлюсь, — улыбнулся я. — И тебя вот жду. Ты есть хочешь?

— Нет. Мы на посту ужинали. Маринка торт принесла манговый. У неё день рождения вчера был.

— Хороший?

— Торт? Да. Вкусный. Надо будет купить такой как-нибудь. Ладно, Серёж, я спать пойду, а ты не засиживайся, пожалуйста. Завтра вставать рано.

Она пошла в ванную, а я ещё посидел немного над физикой и прогнал несколько раз варианты тестов в интернете. Контрольные в виде этих дурацких «выберите ответ» жутко бесили, но поменять систему я не мог.

Закончив заниматься, залез в сеть и долго ещё смотрел ролики и про картели, и про крипту, и… блин, «Уральские пельмени». Даже поржал. Хотя от этого всего было и страшно. Не то чтобы прям страшно, но просто понял, что кто-то наверное целые дни проводит, листая эти видосики и сжигая минуты, часы и даже целые дни.

Наконец, я всё выключил и улёгся. На душе было спокойно. Молодость умеет вырабатывать оптимизм. И это было круто. Я закрыл глаза и начал уже погружаться в сон. Поплыл, полетел, начал растворятся, как вдруг, будто кто-то толкнул или окликнул: «Бешеный»!

Я распахнул глаза и прислушался. Вроде было тихо. И вдруг, что-то стукнуло. Бух. Тихо, не сильно, но я услышал. Услышал и подскочил с постели. На цыпочках прокрался к входной двери. Половицы несколько раз предательски скрипнули, но мама не проснулась. Из спальни доносилось её сопение.

Я прильнул ухом к двери и снова услышал тот же самый звук. Бух… И опять наступила