Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

у Моря нет ни пола, ни возраста, только Мощь, глотающая корабли, крушащая скалы, низвергающая в пучину целые города, и Власть надо всеми, кто осмелится подойти к берегу или отправиться в путь по волнам на утлой вязанке бревен — столь же хрупкой, как и тела копошащихся на палубе людишек.

— Кто… ты?.. — эхом далеких волн пророкотало море, открыв взору каменистое дно, залитое чистейшей колдовской энергией. Быть может, на этих брегах родились сами Марзал и Тенеда, а может до сих пор живут в бурлящем взваре концентрированной магии.

— Тот, кто пришел дать эйнам свободу, — не кривя душой произнес я, глядя на подернутый дымкой окоем. — Но сперва они сослужат мне верную службу.

Тяжелые гребни опустились, разгладились, и море погрузилось в безмятежные раздумья, а затем из-под камня вспучилась водяная гора высотой в несколько этажей и нависла над головой сиреневым полупрозрачным щупальцем. Я и близко не представлял, чем грозит столкновение с бездной, и все же приготовился к бою — возможно, к последнему в своей жизни.

Но холм изошел бурунами, словно тысячи невидимых сверл врезались в пенистую гладь, и неспешно, с гулким выдохом осел, лизнув на прощанье склон валуна, и там, где вода коснулась камня, остался кожаный бурдюк, легко уместившийся на ладони. Вытащил пробку, понюхал — ни намека на запах, но стоило подключить не нос, а шестое — магическое — чувство, и мозг едва не взорвался от изобилия невероятных ароматов, ни один из которых ни с чем не сравнить и никак не описать, ибо на всей земле подходящих слов еще не придумали. И лишь раз глотнув подарок богов, почувствовал себя так, будто не колдовал ни разу в жизни, и вся потраченная на чепуху, смерть и благие дела мощь под напором ударила в пересохшие жилы. Нет, новый глаз не вырос и шрамы не затянулись, однако по ощущениям я мог двигать горы — тем и занялся.

Камень духов, при всем уважении, — не гора, но и поднял его так же просто и непринужденно, как и обычную гальку. Море подсобило, выплюнув толстый зад каменного «медведя», и громадный валун отправился к лабиринту посреди заснеженной пустыни — второму по значимости месту силы. А человек на вершине горба нашептывал играющему в полах робы и развевающему плащ ветру призывное послание для шаманов.

На следующий день, когда я отдыхал на склоне приземлившегося Дан'Айгура, тринадцать стихийных владык прискакали к подножью и кланялись важному гостю в пояс. По их словам, я первый из смертных и третий после богов, кто сумел передвинуть валун, ибо Море скорее вышло бы из берегов и затопило весь мир, чем отдало бы свою величайшую святыню — мост между водой, землей и воздухом.

В свою очередь объяснил, чего хочу и что получат племена, когда Борбо взойдет на трон, и все тринадцать северных колдунов поклялись кровью в верности, покуда голову Забара не приколотят к главным городским воротам. После переговоров отправился на юг вдоль реки — уже без камня, на границу между сочными колосящимися полями и вымороженной на сотни метров вглубь землей.

Сутки спустя подле меня причалили дюжина и одна весельная ладья по сто ушкуйников каждая — со щитами вдоль бортов, и каждый — в цветах и орнаментах своего племени, а на колотых бурых от воды досках — пестрые угловатые фигуры: ромбы, квадраты, многоугольники, а на килях и уключинах — разноцветные ленты, будто на свадьбу собрались, а не в поход. И раз взглянув на хмурые безбородые лица, понял — это лучшие из лучших, элита среди элит, воины, о которых можно только мечтать. Обухи топоров с украшенными полосками ткани рукоятками ударили в расписные щиты, под монотонный бой я взошел на острый нос главного корабля и направил небольшой, но более чем боеспособный флот вниз по Саммерен — прямиком к цитадели Ангвара.

* * *

За километр до цели стало ясно — захватывать город не придется, ведь он уже охвачен грабежами и расправами. Над крепостью все так же реял алый стяг, но даже с расстояния было заметно, что укрепление оставлено гарнизоном. Островок с замком — единственное место, где не полыхали пожары, не лилась кровь и в небо не чадили черные столбы. В двух других районах царило настоящее безумие — оставшись без железной руки коменданта и мечей стражи, голь громила и своих и перепуганных до смерти дворян.

Решетчатые ворота не устояли под натиском ревущей точно пламя толпы, и чернь серой лавиной хлынула на узкие мощеные улочки, оставляя за собой горы мусора и растерзанных трупов. Одуревшие от безнаказанности мародеры тащили все, что пролезало в дверные проемы: легкое уносили, а тяжелое вытаскивали наружу и сжигали вместе с забитыми батогами сэрами и изнасилованными леди. Награбленное по мосткам из связанных лодок переправляли в родную гавань на другом берегу, где более ленивая и нерасторопная босота убивала и насиловала вчерашних соседей, приятелей и собутыльников, а после пыталась сбагрить трофеи в давным-давно закрывшиеся лавчонки и кабаки.

Кабаки… Отправив ушкуйников заниматься совершенно несвойственным им делом — подавлять беспорядки, я поспешил в знакомый закоулок, сдувая в реку всех на пути, но «Удачный улов» оказался пуст и выглядел заброшенным со дня моего отъезда. Когда вернулся в квартал знати, северяне уже справились с поставленной задачей, пусть и не совсем так как хотелось — просто перебили всех, кто не успел разбежаться, и осадили особняк мэра — самое крепкое здание в Ангваре после крепости.

Оно даже выглядело как замок, только с облицованными белым мрамором стенами и двускатной черепичной крышей. Дверь — что от королевский сокровищницы, окна уже бойниц да еще и забраны крест-накрест стальными прутьями в палец толщиной. Но вольные речные разбойники кололи и не такие Орешки: уже свалили росший неподалеку и наверняка сакральный ясень (не станут же сливки общества сажать в элитном районе дешевку) и острили конец для тарана.

Осадное бревно, к счастью, не понадобилось — едва я взошел на крыльцо, как заскрежетал засов, и навстречу вышел Тим с изящной шпагой под мышкой. Позади стояла Бет в вечернем синем платье и с арбалетом на плече, за ней как дубы высились голые по пояс «жеребцы» с дубинками за поясами. Судя по несметному количеству ран, ссадин и синяков, бунт застал компашку за самым интересным, но герои-любовники проявили себя как всамделишные герои и не щадя животов увели охотливую даму перца подальше от взбеленившейся толпы. Что тут скажешь: век живи — век удивляйся.

Ну а за ними маячили