Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

не стеснялись нападать на великана втроем, а то и вчетвером, воевода же считал себя вправе на далекие от благородства, зато зело действенные приемы — древком в пах, пинок а-ля царь Леонид и удары коленом. С учетом доспехов, исполин весил по самой скромной оценке не меньше ста пятидесяти кило, и даже легкий тычок оставлял на панцирях и кирасах глубокие вмятины, а упавшие противники уже не поднимались. Но стоять так до полной победы Борбо не смог бы — каким бы сильным и выносливым ты ни был, против целого легиона в один топор не выстоишь. А допустить потерю полководца я не мог ни при каких обстоятельствах, поэтому не просто отлеживался в укрытии, а прикидывал, как эффективнее применить дар и помочь всем сразу, ведь после первого же заклинания уйду на долгую перезарядку, и к моменту восполнения маны сражение уже закончится, причем явно не победой повстанцев.

Вариант с метеоритом отринул с ходу — маленькая огненная глыба погоды не сделает, а большая похоронит на дне кратера не только легион, но и половину Брилла, если не весь. Какой-нибудь кислотный дождь тоже слишком опасен — тучу-то наколдую, а вот после управлять ветром уже не смогу, и ядовитое облако по щелчку отнесет к ветру и заживо вариться в доспехах придется союзникам. Можно попробовать восстановить стену или засыпать пролом землей, но это лишь на время остановит натиск, пока осаждающие не раскопают земляной вал или найдут иной путь перебраться через кладку. Что ни говори, а магия — как автомат: мало таскать ствол с собой, нужно еще уметь метко стрелять и правильно применять согласно поставленной задаче, потому что перестрелка из окопа и штурм здания — это две большие разницы. Забавно, однако раньше получалось управляться с даром получше, хоть он и пропадал при любом удобном поводе. То ли новичку (ну, или дураку) везло, то ли в силу врожденной безалаберности меньше ломал голову над последствиями и колдовал по наитию, надеясь на авось, и авось почему-то не подводил.

Прежнему Леньке было наплевать, что помывка Дюнвика может выйти из-под контроля и затопить город вместе со всеми жителями, сейчас же я не мог позволить себе относиться к делу без надлежащей ответственности.

Засада. Как ни крути, любое заклинание разрушения так или иначе коснется и чужих, и своих, но еще несколько минут промедления — и своих попросту не останется: исход любой битвы решают первые три ряда, стоит их сломить, и «галерка» в ужасе разбежится. Особенно если речь идет не о вышколенных и превосходно снаряженных латников Забара, а об одетых во всякий хлам вчерашних крестьянах. И если вторая и третья шеренги шатались, качались, изгибались, но стояли, то авангард начал терять бойцов одного за другим. Кто-то не выдерживал бешеного натиска, кто-то пытался развернуться и дать стрекача, но получал палицами в едва прикрытые спины и затылки, кто-то терял сознание в жаркой давке.

Как вариант, стоило отойти к площади и попытаться укрыться в замке, но под таким напором врага надеяться на организованное отступление бессмысленно, оно тут же превратится в бегство. Сейчас как никогда пригодилась бы помощь свыше или иной рояль в кустах — подошедшее невесть откуда подкрепление, вмешательство богов или иной приятный бонус, способный воодушевить уставших бойцов.

Воодушевление.

Почти все время я думал о том, как уничтожить противника особо жестоким способом, но что если пойти от обратного и попытаться наделить силой союзников, и уж они пусть довершают начатое? В конце концов, во мне кипит мощь и Тьмы и Света, и хотя с заметной частотой склоняюсь на темную сторону, никогда не поздно вспомнить о благой мощи. Знать бы еще, как ею пользоваться и правильно использовать, ведь прежде применял только лечение и лишь на одну цель за раз. А тут предстоит благословить целое войско и ни в коем случае не допустить ошибку, перепутав прилив праведной злости с приступом миролюбия.

— Колдун! — сквозь лязг и грохот пробился крик парнишки-ровесника, взглянувшего на меня поверх круглого щита, и в этом взгляде читался весь страх не успевшей расправить крылья жизни пред черной тенью смерти. — Колдун, помоги!

Треугольный шип с хрустом вошел в переносицу, чугунный шар проломил лоб. Юнец закатил глаза и, обливаясь кровью, утонул в ревущем людском море — вот стоял, дышал, с надеждой смотрел на меня, а вот исчез алым месивом под сапогами и сабатонами. Откуда он пришел? Чем занимался, прежде чем надеть синий плащ, и что толкнуло на столь непростой шаг? Кто его родители, была ли у него возлюбленная или, быть может, жена? Узнает ли родня, где и как погиб сын и муж, или же выбеленные дождем и ветрами кости навсегда останутся на узкой улочке сожженного Брилла? И самое главное — сколько таких же неизвестных солдат и безымянных героев погибнут, прежде чем я сожму волю в кулак и сделаю хоть что-нибудь.

Встал, наплевав на свист стрел вокруг, вскинул меч к небесам и зашептал пусть и не заклинание, но строки, которые однажды уже помогли спасти целую страну от истребления и тирании безумца. Клинок не загорелся огнем, с неба не рухнули золотые молнии, сияющий туман не окутал поле брани, и я уж подумал, что все зря, что просто стою как идиот с оружием над головой, что в вотчину пресветлой Тенеды с гнилой душонкой и соваться не стоит. Но не успел опустить руку, как крики мятежников стали громче, превратившись из воплей загнанных в угол зверей в могучий, сотрясающий камни и нарастающий как цунами рев.

Грохот и звон ускорился раз в пять, латники, несмотря на прочные доспехи от лучших столичных мастеров, падали как подкошенные, получая за несколько секунд с десяток ударов по шлему. Синяя волна за считанные мгновенья выдавила лоялистов за пределы крепости, украсив брилльскую грязь сверкающим сталью ковром. И сквозь гомон и гвалт пробился рык, который не спутаешь ни с чем — Борбо рванул на врага с невиданной доселе ретивостью, превратившись из могучего рубаки в неудержимого косаря смерти.

Никакая броня на этом свете (ну разве что магическая, да и то не факт) не могла остановить тяжеленный топор, вздымающийся и опадающий со скоростью невесомого прутика. Головы покатились по склону как кочаны капусты из вспоротого мешка, гремя и подпрыгивая на кочках. Руки, ноги и прочие ошметки летели во все стороны как трава из-под триммера, а самого генерала словно обмазали густым вишневым сиропом, и только глаза пылали звериной яростью на темно-красном фоне. Это был