Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

Глава 16

Атаковать решили под прикрытием темноты, и часы в ожидании ночи стали самыми тягостными в моей жизни. Не припомню ни единого случая, когда целых полдня просто не находил себе места, то слоняясь по лагерю, то нарезая круги в штабном шатре, то в сотый раз проверяя карту — не упустил ли какой мелочи, не проглядел ли незаметную закорючку, способную разрушить весь план?

У нас не было ни второго шанса ни права на ошибку: один заход — один итог, победа или смерть. И предстоящую гибель не мог даже ни с кем обсудить — во всем воинстве знал только двоих, но ни к Борбо, ни уж тем паче к Тиму с задушевными разговорами не полезешь по вполне понятной причине: первый не поймет, второй поднимет на смех.

В такие моменты особенно остро чувствовалась нехватка дружеского плеча человека, которому можно доверять как самому себе, и как ни убеждал себя собраться и перестать рефлексировать, так и не получилось найти ни капельки спокойствия и внутреннего равновесия. Наверное, помогло бы вино, но пить за пару часов до кульминационного события не отважился и другим запретил. Не хватало еще, чтобы разогнавшаяся от страха кровь таранила мозги, и воины гроздьями вываливались за борт.

Представил эту картину и почему-то хохотнул, хотя ничего забавного в потере своих людей нет. Нервы, что с них взять.

Закат застал на берегу, в компании поскрипывающих от медленной баюкающей качки лодок. Даже пальцем не пришлось шевелить, хватило одной мысли, чтобы востроносые суденышки замерли точно вмерзшие в лед. Саммерен не хотела расставаться с корабликами, тянула к уключинам волны, струйками липла к днищам, но против воли избранника богов не попрешь. Тринадцать посудин одновременно взмыли над обсидиановой гладью и, выстроившись клином, подлетели к ладоням как голуби к протянутому зерну.

До становища добрался на корме самой большой ладьи, не чувствуя ни грамма тяжести, ни какого-либо напряжения — видел цель, знал, что с ней делать, и дощатая стайка покорно следовала за мной. Прибытие летающей флотилии немало удивило, но ничуть не испугало солдат — все они родились и выросли в мире, где магия пусть и редкое, но далеко не сверхъестественное явление. Однако забирались на банки мятежники с такой осторожностью, как если бы шагали по минному полю — ни намека на спешку, размеренные движения и абсолютная тишина, разбавляемая позвякиванием кольчуг и напряженным сопением. Пожалуй, с тем же выражением лица не в меру робкий ребенок пристегивается к тележке «американских горок», вот только соратников ждал куда более опасный и лихой аттракцион.

Около четырехсот шестидесяти человек на борт вместо привычной сотни — с такой нагрузкой ладьи не пересекли бы русло и на самом узком участке, но с колдовской мощью количество воинов не играло столь критичной роли. В конце концов лодки предназначались для перевозки не только дружин, но и припасов, награбленного добра и захваченных рабов, то есть строились и пополнялись экипажами с учетом обратной дороги. Главное — не смотреть вниз, и это не предостережение, не совет, а приказ, ведь придется подняться на такую высоту, где и у меня — неуязвимого и всесильного — голова пойдет кругом. Там со стены глянешь — уже колени дрожат, а взмыть надо еще выше, в мертвую зону для баллист, иначе в два счета собьют или подожгут просмоленные доски огненными стрелами.

А тушить корабли или окружать щитами уже за гранью выдержки, полет и без того перетягивал на себя все внимание и сосредоточенность. Выстроил суда неким подобием обратного клина — в первом ряду три лодки, за ними пять, четыре и одна замыкающая. Строи разряжены на столько, на сколько вообще возможно — на случай, если средневековые зенитки попытаются сбить транспорты с десантом на подлете. По этой же причине ушкуйники держались не в авангарде, закаляя собой острие атаки, а вперемешку с холопами, батраками и бойцами Борбо. Причина странной на первый взгляд тактики проста и логична — не клади все яйца в единственную корзину, особенно если яйца — на вес золота.

Мы вместе с генералом заняли корму центральной ладьи первого ряда — не самый безопасный и дальновидный выбор, но иначе нельзя — мысль спрятаться за чьими-то спинами выводила великана из себя, старик становился совершенно неуправляемым и не слушал никого, включая колдуна. Не хватало только буйства лохматого волка — на палубе и так царила атмосфера провинциального клуба, куда заскочила модная столичная звезда. Разница только в том, что не было музыки и все стояли недвижимы аки засохшие дубы и боялись лишний раз вдохнуть. А в остальном все очень похоже — теснота, духота и ядреный запах пота, от которого в прямом смысле слезился глаз.

Представил разбойную эскадрилью с видом сверху, как в стратегии обвел видимой одному мне рамкой и мысленно скомандовал на взлет. Силуэты, похожие на украшенные взбитыми сливками пироги, разом оторвались от земли и со скоростью лифтов (и в том же направлении) взмыли в разбавленную лунным светом черноту. Стоило отдать должное выдержке толпящихся вокруг людей — воины не только не поддались страху и панике, но даже не роптали и не бормотали молитвы, стоя так же твердо, как и на обычной палубе в ста шагах от знакомого берега.

Возможно, они давно привыкли к чудесам. Возможно, им было плевать на собственные судьбы, стоящие в этом мире дешевле ломаного, смолотого и расплавленного гроша. Или же надежда на победу и скорое возвращение домой окрыляла повстанцев так, что никакая магия и не понадобилась бы?

Наверняка не скажешь, а гадать и выяснять нет времени. Борбо, конечно, во всех деталях описал те улицы и районы Герадиона, которые знал сам, вот только в башне прославленный вожак не побывал ни разу. В совмещенном с фундаментом подножье располагались покои короля, храм Тенеды и тронный зал, но что находилось в шпиле — не знал никто, кроме старших советников. Поэтому, несмотря на все карты и пояснения, я вел армаду прямиком в туман войны, где могло поджидать такое, о чем не догадывался ни один из живущих.

Точно известно лишь то, что Забар не сбежит из города, когда запахнет жареным, ведь потеря столицы вмиг поменяет мятежников и лоялистов местами, и народ охотнее пойдет за известным и выдающимся, но в целом обычным человеком, а не пришлым, опасным и таинственным чароплетом. Когда и последний бирюк узнает, как сталь одолела волшбу, от залетного самозванца отвернутся самые преданные