Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

И я сделал. Направил на вход ладони, и по ступеням скатилась волна жидкого огня, плавя доспехи и обугливая плоть. Жар стоял такой, что следом пришлось пустить уже обычную волну — водяную, и от перепада температур растрескались многотонные каменные блоки, пар заволок подножья стены, а шипение, пожалуй, слышали и на вершине башни. Только после этого удалось спуститься без риска обжечься, споткнуться о трупы или задохнуться от нестерпимого смрада человечьего мяса.

Внизу мятежники и забаровцы поменялись ролями: теперь первые заблокировали узкий проход, а вторые тщетно силились пробить брешь в обороне. Патовое противостояние продолжалось до тех пор, пока я не добрался до последней ступени — что ни говори, а бегать наперегонки с северянами не только бессмысленно, но и чревато — затопчут.

Предо мной лежала просторная улица, скованная двухэтажными особнячками как река — набережной, сужающаяся по мере приближения к колонне колдовской цитадели. И все свободное пространство, включая крыши, занимали латники в красных плащах. Ожидал заметить хотя бы одного советника (лучше всего — Колбана), но волшебные крысы забились под мохнатое пузо главного пасюка, которого отделяли от справедливой кары пяток километров по прямой. И стальное море впереди — не препятствие, а так — легкая передышка перед решающей схваткой.

Сжал кулаки и медленно поднял, как в упражнении на бицепс, и сгустившийся мрак озарили ревущие столбы пламени, словно под мостовой по очереди зажгли реактивные огнеметы. Враги взревели как стадион, приветствующий победу любимой команды, только вместо радости и восторга в каждой нотке сквозили ужас, боль и отчаяние. Вскоре в крик влился оглушающий лязг — воины помчались прочь с улицы, сталкиваясь, падая и громыхая по брусчатке. Но струи пламени растянулись от дома к дому и поползли к центру проспекта, сжигая все на своем пути. Пожар перекинулся на крыши, согнав с насиженных мест стрелков, а после потух — как не было.

Я не собирался палить столицу дотла. Зачем? Простые люди не виноваты, что трон захватил мошенник и лиходей, да и губить такую красоту совершенно не хотелось. Меня заботила лишь башня, Забар и все, кто стали между нами, а остальные — декорации, замыленные низкой отрисовкой задники, многие из которых так и не увижу, да и не сильно расстроюсь по этому поводу.

В шпиле — в этом краеугольном камне стихий и квинтэссенции всех магий — накоплено достаточно мощи, чтобы открыть путь куда угодно: хоть на Землю, хоть в параллельный мир, а хоть во вселенную, выдуманную только что лично мной. Я чувствовал это, как и то, что шпиль не покорится новому хозяину, покуда не сгинет старый, а значит пришла пора исправить сие досадное недоразумение.

* * *

Основание башни напоминало белую мраморную шайбу величиной с ангар, и рядом с ним как никогда прежде ощущалась смехотворность человеческой жизни и ее следа в истории. Такие вот исполины простоят тысячи лет, молчаливо наблюдая за растущим вокруг слоем мусора и перегноя — единственном напоминании о несметных числах сменившихся поколений.

Но все это — лирика. В тот момент больше заботило отсутствие окон и дверей, и я понятия не имел, как вскрыть такую громадину. Благо имелся проводник — Борбо обогнул главную площадь, представлявшую собой пятачок мощеной земли, и указал секирой на едва заметную щель в гладкой как пластик кладке, и высотою вход вполне соответствовал тому же ангару.

Выпил последние капли из бурдюка и развел руки, скрючив пальцы так, будто в самом деле раскрывал створки шкафа-купе. Преграда со скрипом и скрежетом подалась к незваным гостям, а затем разделилась надвое и расползлась как крышки склеенных донцами хлебниц.

В растущую щель ударил яркий свет — не как от ламп или прожекторов, а скорее от свечей — миллионов восковых палочек, увенчанных мерцающими язычками. Сияние слизало полумрак с украшенных лепниной и полуколоннами фасадов, заблестело на мокрых от росы скатах, отразилось в распахнутых глазах мятежников.

Воины попятились, тряся оружием и прикрываясь щитами, как если бы вместо света на них надвигалась вражеская рать. Но в просторном зале, занимающем дай хаос десятую часть объема шайбы, ждали всего около пятидесяти человек, однако никто из повстанцев не посмел усмехнуться столь малочисленному отряду. Ведь каждая из фигур в алых балахонах могла уничтожить половину напавших одним только взглядом.

Старшие советники выстроились полукругом за высоким креслом из чистого золота — единственной мебелью на все помещение величиною с пару школьных спортзалов. Стены ничем не отличались от внешней отделки — тот же белый с прожилками мрамор, потолок украшала россыпь разнокалиберных огненных шаров, в точности повторяющих карту звездного неба, а на черных плитах пола изогнутыми спицами змеились лучи местного светила.

— Сторожите вход, — велел я Борбо и шагнул в смыкающуюся щель.

Чародеи не шелохнулись, но с трона встал Колбан собственной персоной и откинул капюшон, обнажив усеянную пигментными пятнами лысину и маленькие, подведенные сурьмой глаза. В остальном же — обычный старик: умой, сбрей бороду, переодень и найдешь такого же в поликлинике, на вокзале или в очереди за гречкой по скидке. Собственно, и не ожидал узреть голый череп, змеиную рожу или волчью пасть, мне вообще было плевать на морду колдуна, ведь очень скоро она скривится, сморщится от боли, и не будет той пытке ни конца ни края.

— Стой! — прохрипел ублюдок и подытожил приказ ударом посоха в пол.

Эхо ухнуло под свод и растворилось в фальшивых (как и все тут) звездах, и я поймал себя на мысли, что в зале нет ни звука, даже дыхания советников не слыхать, а сами маги неподвижны как камни и вместо лиц под капюшонами клубится тьма черным дымом сгоревших трупов.

— Эту башню построили боги, и она ведет в их небесную твердыню. Тебе не выйти отсюда живым, но мы готовы простить все в обмен на клятву Забару.

— Башня богов, говоришь? — я усмехнулся. — Что же, похоже. Вот только я их избранник, а ты выбрал неправильную сторону, дружок.

— Избранник? — ожидал, что Колбан рассмеется в свойственной ему манере, однако старик нахмурился пуще прежнего. — Ты — дуралей! Малолетний выскочка, ничего не понимающий в замыслах всетворцов! Ты вообще оказался здесь по воле случая, так что закрой рот и покорись воле истинного короля!

— Это которого? — поискал взглядом кого-нибудь в короне, но так и не нашел. — Где он? Прячется? Большой и страшный серый волк натравил на врага щенков, а сам забился в нору?

Чародей хмыкнул и вскинул острый подбородок.

— Болтай сколько влезет, итог един. Клянись — или умрешь.

— Ну почему же? — встряхнул