Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова

— Что уже неплохо для начала, — пожал плечами дракон.

— Хорошо, — кивнула я. — Я расскажу вам всё, что знаю…

А я знаю об акционерных обществах и других правовых формах организации бизнеса абсолютно всё.

Глава 28

Отъезд драконов был назначен на завтрашнее утро. Ванюшка пребывал в полном восторге: весь вечер он без умолку говорил о предстоящем полёте на драконе и о настоящей библиотеке в замке Повелителя.

Мы уже успели подписать предварительное соглашение. В нём Повелитель обязался заботиться о Ванюшке, нанять ему учителей и вернуть ребёнка по первому моему требованию. Разработку полноценного договора отложили, детальная проработка всех пунктов требовала времени и долгих обсуждений. Однако Повелитель наотрез отказался ждать.

Да и Ванюшка едва не расплакался, когда я осторожно заговорила об отсрочке его отъезда. Он испугался, что, если не поедет сейчас, Повелитель найдёт другого мальчика, который сможет читать книги в драконьей библиотеке.

Я не спала всю ночь. Всё размышляла, правильно ли поступила, согласившись отдать сына на воспитание в семью Повелителя. Несколько раз готова была передумать, но… Проклятый дракон знал, куда бить: я ни за что не позволила бы Ванюшке стать похожим на Трохима. Каждый раз я сжимала болящее материнское сердце в кулак и твердила, что делаю это ради лучшего будущего.

Когда петух в курятнике закукарекал в третий раз, я поняла, что всё равно не усну. Тихонько встала, оделась и обошла все комнаты, заглядывая в каждую, чтобы убедиться: дети спят. Как ни странно, вчера вечером они разошлись по комнатам совершенно спокойно, я переживала, что с непривычки будут плохо засыпать в одиночестве. Но даже маленький Сашенька ни разу не пискнул, когда я оставила его в кроватке.

Чуть дольше задержалась у комнаты Ванюшки. Малыш спал, откинув одеяло и раскинув руки и ноги. Я смотрела на пятилетнего мальчика… Если бы не узлы с вещами у кровати, можно было бы притвориться, что через несколько часов сын не отправится в самостоятельную жизнь и всё будет как всегда.

Я уже скучала по нему. По моему Ванюшке…

Накинув на плечи старую шаль, я вышла на крыльцо подышать свежим воздухом. Сердце ныло, и я надеялась, что предрассветная прохлада заморозит боль. Ночь выдалась холодной. В воздухе пахло снегом и приближающейся зимой. Совсем скоро у нас станет скучно и тоскливо. Я помнила, как все эти годы ненавидела и боялась зиму: голод и холод были нашими навязчивыми спутниками. Каждый зимний день я со страхом смотрела на худые лица детей и их блестящие от голода глаза…

Теперь, когда я знала, что той Олесей тоже была я, воспоминания стали ближе и ощущались острее. Казалось, ещё немного, и я вспомню всю свою жизнь целиком, в мельчайших деталях.

— Олеся! — Авдотья стояла на крыльце трактира и махала рукой, подзывая к себе.

Моя печаль мгновенно испарилась. Я подобралась и решительно шагнула с крыльца. Если эти два дракона опять устроили перепалку в моём трактире, им мало не покажется! Я даже была рада возможности спустить боль на тех, кто больше всего виноват в её появлении.

Добежав до крыльца, я спросила:

— Что случилось? Опять драконы?

— Нет, — мотнула головой Авдотья. — Поговорить надо… Давай зайдем на кухню.

— О чём? — нахмурилась я. — Мы вроде бы сказали друг другу всё, что хотели.

— Не всё, — покачала головой старуха полукровка. — Я не всё рассказала.

Вероятно, заметив мелькнувшее в моих глазах недовольство, она торопливо добавила:

— Не время было… Не могла я тебе правду рассказать. Обещала молчать до сегодняшнего утра. А теперь можно.

— Даже так? Рассказывай, — кивнула я.

— Давай внутрь зайдём, — улыбнулась Авдотья, словно не замечая, как во мне вспыхнула ярость, которой я пыталась прикрыть боль от расставания с сыном. — Я мяту заварила, мёд достала. Попьём, поболтаем… Тут холодно, вот вот снег выпадет.

Температура действительно заметно снизилась. Если полчаса назад, когда я вышла из дома, мне было лишь чуточку холодно под тонкой изношенной шалью, то теперь, несмотря на бушующую в крови злость, у меня стучали зубы.

— Хорошо, — согласилась я. — Давай зайдём.

На кухне было тепло и по особенному уютно: тихо потрескивали поленья в печи, пахло распаренным пшеном и жареным луком, любимым завтраком Ванюшки.

Я запнулась на пороге и часто заморгала, отвернувшись, чтобы Авдотья не увидела слёз. Подчинённые не должны видеть, как плачет начальник: это подрывает авторитет, показывает слабость и стимулирует нездоровую конкуренцию за твоё место.

Но Авдотье были неведомы нюансы корпоративной этики, она бесцеремонно ударила по самому больному:

— Ох, как же мальчик то наш теперь будет? — всхлипнула она.

В груди мгновенно всё онемело. Как будто мне мало собственных обвинений! Как будто я пришла сюда, чтобы кухарка озвучила самые тяжёлые мысли…

Не сдержав злости, я бросила:

— Не тебе меня осуждать. Ты сама оставила новорождённого сына, когда сбежала с госпожой Абгейл!

Я видела, как на мгновение побелели от застарелой боли глаза старухи. От этого мне не стало легче, только гаже. Я буркнула, не зная, хочу ли пожалеть или добить несчастную мать:

— Я хотя бы уверена, что Повелитель позаботится о моём сыне. Он показал мне его будущее: мой сын достигнет больших высот.

Правда, о том, что решиться отпустить Ванюшку к драконам меня заставил скорее плохой вариант развития событий, чем хороший, я умолчала.

Авдотья усмехнулась. Боль в её глазах исчезла, и теперь она смотрела на меня как всегда, с лёгким, чуть снисходительным убеждением, что я молодая и неопытная дурочка, которую нужно учить жизни. За исключением последних пары месяцев, когда в её взгляде читалось скорее задумчивое удивление.

— Ох, Олеся Олеся, — криво улыбнулась она. — Неужели ты думаешь, что хоть кто то на всём белом свете сможет укорить меня сильнее, чем я сама корила себя все эти годы? Поверь, не было ни единой минуты, когда бы я не думала, что всё могло быть по другому… Но, если вернуться в прошлое, я бы снова сделала всё так, как сейчас.

Она кивнула на накрытый стол:

— Давай присядем… Расскажу тебе.

Первая сев на лавку, Авдотья придвинула огромные глиняные кружки и разлила свежий ароматный отвар из медного чайника.

— Раз уж всё закончилось, можно…

— Что закончилось? — нахмурилась я. Её слова о многолетних переживаниях вызвали сочувствие, скорее к себе, чем к ней, но злость ушла, оставив пустоту.

Я присела за стол, обхватив ладонями кружку.

— Всё, — кивнула Авдотья, пододвигая мне плошку с мёдом. — Всё, что должно было произойти, произошло. Госпожа Абигейл встретилась с господином Омулом,