Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова

Кухарка отвернулась. Беззвучно плакала, а слёзы капали на деревянный стол, отлакированный с помощью драконьей магии. Мне искренне, по человечески, было её жаль. Представляла, что творилось в её душе… У меня сердце разрывается от предстоящего расставания с сыном, но я точно знаю: с ним всё будет в порядке. Он сам хочет поехать к драконам учиться…

— Мне так жаль, — пробормотала я. — Но почему вы не ушли от госпожи, когда Ольюшка выросла?

— Потому что Ольюшка выросла, — улыбнулась Авдотья. — Её дар куда больше материнского, она видит глубже и дальше. Ей было около трёх лет, когда она, жалея меня, впервые попыталась узнать, что с ним… Она рассказала мне, что юный муж маленькой госпожи погиб через несколько дней после нашего отъезда. В их доме вышел из строя артефакт тепла, и они замёрзли всей семьёй, прежде чем соседи почуяли неладное. Маленькая госпожа осталась жива лишь потому, что была слишком мала, чтобы забрать её в семью мужа. Госпожа Омул всё ещё кормила её грудью. Нового жениха господин Омул не нашёл… Народ, напуганный случившимся, решил, что во всём виноват проклятье младенца без магии.

Она усмехнулась:

— Всегда легче обвинить того, кто не может защищаться, чем признать, что ты сам или твой сосед, с которым ты съел не один пуд соли, просто ошибся, собирая согревающий контур артефакта.

— И тогда господин Омул соединил госпожу Омул и Олива?

— Верно, — кивнула Авдотья. — У него получилось перехитрить Бога. Но Олив стал привязан к своей названной сестре крепчайшими канатами. Он не может находиться далеко от неё слишком долго… С тех пор Ольюшка каждый день рассказывала мне об Оливе. Однажды, когда ей было около десяти лет, она поведала мне тайну… Ей удалось увидеть все дороги, которые Бог вынужденно начертал для него. Очевидно, ничего хорошего моего сына не ожидало: он должен был умереть в молодом возрасте. Но Бог не мог оставить его без шанса на долгую жизнь. Это лишило бы человека выбора, а значит, противоречило бы Его правилам. Ольюшке удалось найти тонкую, едва заметную, извилистую тропинку, ведущую в обход опасного участка. Если Оливу удастся пройти по ней, он будет жить долго и счастливо.

Она снова замолчала, давая мне время осмыслить услышанное.

— И у вас получилось сделать это? — спросила я.

— Пока ещё нет, — покачала головой Авдотья. — Мой Олив только приближается к опасному участку. Но с помощью Ольюшки я сделала всё, что в моих силах, чтобы направить его туда, куда нужно… Человеческие судьбы, Олеся, переплетены. Выбор каждого человека не всегда зависит лишь от него самого, часто он определяется тем, какой путь выбрали другие. Например, я… Или Трохим… Или ты…

Глава 29

— Я?! — переспросила я удивлённо.

— Ты, — кивнула Авдотья. — Любой разумный, которого человек встречает на своём пути, влияет на его выбор. А ты видела моего сына, я знаю… Он ведь был здесь. Ты не представляешь, чего мне стоило не выйти к нему и не признаться, кто я есть. Если бы Ольюшка не предупредила, что я ни в коем случае не должна с ним встречаться до определённого момента, я бы не смогла сдержаться.

— Поэтому ты была против того, чтобы они останавливались здесь? Но почему тогда ты говорила, что не знаешь, откуда этот караван?

Авдотья фыркнула:

— Я надеялась напугать тебя. Хотела, чтобы ты передумала и выставила их из трактира. Моя драконья половина чуяла родную кровь, я знала, что мой сын в этом караване. Боялась, что не смогу сдержать желания увидеть его хотя бы одним глазком.

— Но ты сдержалась…

— Нет, — мотнула головой Авдотья. — Не сдержалась. Я подглядывала за вами, когда вы говорили здесь, в трактире…

Она улыбнулась:

— Я так боялась, что всё испортила, что тропинка моего сына вильнёт в сторону и снова окажется на пути, ведущем к смерти. Но Ольюшка сказала: она уверена, что всё будет хорошо.

— Всё равно не понимаю, — нахмурилась я, — при чём здесь я…

— И Трохим, — кивнула Авдотья. — Я тоже не понимаю. Но Ольюшка велела мне помочь ему выкупить трактир и устроиться сюда кухаркой. Я сделала, как она сказала. Ради сына я готова на всё.

Я молчала. В голове складывалась цепочка фактов, которые никто никогда не связал бы между собой, слишком много лет и событий разделяло их.

Авдотья даёт деньги Трохиму на выкуп трактира. Авдотья приводит меня к Трохиму. Трохим умирает, а я отдаю все его сбережения провидице ради ритуала, превратившего Олесю тихоню в Олесю меня. Тут же появляется караван из Гойи: его привлекает наша рекламная растяжка, и он останавливается в моём трактире, а не в лесу. Потом Олив отправляет ко мне Лину. Вслед за ней приходит Патрик, Повелитель драконов и господин Омул. Он узнаёт Авдотью, следит за ней, находит госпожу Абигейл и Олью, которая плоха оттого, что её магия прилипла ко мне.

А потом Повелитель замечает Ванюшку… И, что интересно, два варианта его будущего видела опять же Олья. Она рассказала об этом господину Омулу. Но магии у неё нет — значит, увидела она это гораздо раньше…

— А Ванюшка? — мой голос дрогнул. — Ты сказала, что не знала?

Авдотья бросила на меня виноватый взгляд и отвернулась. И я всё поняла.

— Ты знала, что они заберут его, — прошептала я хрипло.

В этот раз кухарка не стала молчать. Кивнула:

— Я не знала кого из детей. Ольюшка сказала, что твой ребенок — ключевая фигура. Он вырастет среди драконов и найдёт способ спасти всех человеческих полукровок. Они получат свои души… Все. И мой Олив тоже.

— Ты знала…

Мне стало плохо. Воздух вдруг сделался густым и тяжёлым, с трудом пробивался в лёгкие и медленно, словно студень, бежал по жилам. Мышцы судорожно сжимались от невыносимой боли. Я и мой малыш — всего лишь пешки в руках других людей, решивших, что дар видеть будущее даёт им право переставлять шахматные фигурки по своему усмотрению.

— Злишься на меня и на Ольюшку? — догадалась Авдотья.

Я ничего не ответила. Что тут говорить? Это чувство гораздо больше, чем злость, чем обида, чем ощущение бессильной обречённости.

— Но, Олеся, — кухарка схватила меня за руку, — так ведь я для тебя лучше! И для Ванюшки! И для всех! Ольюшка очень старалась сделать так, чтобы всем стало хорошо…

Да да… Я скривилась. Причинять добро другим, какая то