Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова

— Ты так говоришь, — пробормотала я, — как будто давным давно знала, что так будет…

— Так и есть, — кивнула Авдотья. — Знала… Не всё, конечно. О том, что Повелителю нужен наш Ванюша, не догадывалась.

— И откуда же ты знала? — упрямо ворчала я. Хотя, если отрешиться от эмоций и включить голову, могла бы и сама догадаться.

— Госпожа Абигейл мне всё рассказала, — улыбнулась кухарка. — Она провидица…

Не дождавшись от меня реплики, она начала рассказ:

— Я, Олеся, ни тебе, ни Трохиму, ни кому то ещё не врала. Всё так и было… Когда помер мой возлюбленный, родня мужа выставила меня из дома. Ты уже знаешь эту историю. Умолчала только, что не осталась в Ламане. Тошно было ходить по улицам, где больше нет любимого. Решила съездить в Гойю, мужу там нравилось. Хотела посмотреть на ледяные города дворцы.

Она улыбнулась воспоминаниям и продолжила, убедившись, что я внимательно слушаю:

— По дороге поняла, что беременна. Но возвращаться не стала. Решила: если Бог дал мне такой дорогой подарок, дитя от покойного мужа, значит, нужно довериться Ему. Где родится малыш, там и буду жить. Куплю домик… Простой, без магии. — Она ненадолго замолчала, ушла в себя и мягко улыбнулась, прикрыв глаза. — Так и добралась до Гойи. Погуляла, посмотрела на магические чудеса. Снежные дворцы города оказались совсем не такими, как здесь: маленькие, красивые, но за пару часов всё можно обойти и увидеть. Уже собиралась уезжать, когда встретила госпожу Абигейл. Вернее, она сама меня нашла.

Авдотья замолчала, вздохнула, взяла кружку и хлебнула мятного отвара. Задумчиво замерла, глядя куда то вдаль за стены моего трактира.

— И что было потом? — не выдержала я первой.

— А потом госпожа Абигейл рассказала мне моё будущее. «Уедешь, — сказала она, — так Бог свой подарок обратно заберёт, потому как сыночек родится слишком рано. Такие не выживают без магии. А вот если останешься, то муж мой, господин Омул, всё сделает, чтобы малыш жил. Он любит детей».

Поначалу я не поверила. Сама знаешь, я всех провидиц считаю шарлатанами. Надо Богу молитвы возносить, самому жизнь строить, а не заглядывать вперёд. Но она сумела убедить меня в правдивости своих слов. Поведала такое, что знали только мы с мужем…

Авдотья поставила кружку на стол и с тоской взглянула на меня.

— Решилась я… Осталась. Госпожа Абигейл тоже была беременна. Взяла меня к себе в няньки. А мой мальчик и вправду родился слишком рано, я не доносила его. Госпожа сама принимала у меня роды, сама отнесла ребёнка к господину Омулу, чтобы маг выходил его с помощью магии. Вернулась она сама не своя, всё о чём то думала… И призналась только, когда Ольюшка родилась.

Она вздохнула и продолжила, медленно перебирая пальцами по пркужке:

— Провидицы, Олеся, не чудодейки. Они видят лишь то, что Бог им позволяет. Если человек ещё не родился, его судьба в руках Божьих, никакой магией её не разглядеть. И даже когда человек появляется на свет, перед ним не одна дорога начертана, а множество. Человек сам выбирает, вверх карабкаться или вниз катиться. А когда приходит время, Бог спрашивает с человека за его выбор…

Я хмыкнула про себя. Интересно получается: вроде бы судьба предначертана, но путь человек выбирает сам. «На Бога надейся, а сам не плошай», как говорится.

— Так вот, — продолжила Авдотья, — госпожа сказала мне, что у моего сына всё не так, как у других. Сколько бы дорог перед ним ни было, все они вели к тому, что он не проживёт и года, сколько бы магии в него ни вливали… Потому что для него у Бога души не нашлось.

Она всхлипнула и отвернулась.

— Драконья кровь сказалась, — вздохнула. — Проклятая кровь…

— Как это — души не нашлось?

— А вот так, — усмехнулась кухарка. — Думаешь, просто так полукровок не любят? Нет, Олеся, не просто так… Если у двух драконов появляется дитя, оно получает от родителей драконье пламя вместо души. Если двое человеков зачинают ребёнка, Бог наделяет его душой по своей воле. А если дракон и человек по глупости решат родить дитя, у него и драконьего пламени мало, чтобы стать драконом, и человеческий Бог душу дарить не спешит… Это не целый человек, а половинка. А если даже и даст душу, то не лучшую — завалящую. И судьба у такого дитя будет соответствующая: Бог не нарисует ему хороших дорог.

В этих словах была своя логика, пусть и странная.

— Но ты то, — задумчиво произнесла я, — ты вполне нормальная…

— Угу, — буркнула Авдотья. — Какая же я нормальная? Мать моя, хоть и служила горничной во дворце Повелителя, но сама из знатных — дочь известного драконьего рода. Отец — маг не из последних. Не просто так его во дворец Повелителя отправили налаживать отношения между странами. А я — кухарка в придорожном трактире… Ни кола, ни двора, ни детей, ни семьи. Отцова родня меня знать не хочет, материна — на порог не пускает. С самого рождения и от людей, и от драконов я слышала лишь насмешки. Что тут хорошего?

Она вздохнула.

— Когда Олив родился, я думала, что Бог не обделит его милостью. Мне то досталась хоть какая то человеческая душа, а сыну, в котором драконьей крови всего четверть, должно было повезти больше. Но вышло всё совсем не так.

Авдотья вытерла слёзы, выступившие на глазах, и продолжила:

— Человек без души может жить, особенно если его поддерживает магия. Но будет он как растеньице: ни говорит, ни мыслит, ни развивается. Одна телесная оболочка, души нет. Однако господин Омул нашёл выход…

Она замолчала, не поворачивая головы, глядя куда то в сторону.

— Какой? — не выдержала я.

Казалось, Авдотья ждала этого вопроса. Она тут же ответила:

— Он подумал: если найдётся человек, готовый разделить с Оливом судьбу, Богу придётся принять этот выбор. Таковы правила, установленные Им самим.

— И тогда господин Омул соединил Олива с его сестрой Месси? — наморщила я лоб. Кажется, именно о их неразрывной связи говорил мне Кроп.

— Нет, — покачала головой Авдотья. — Господин Омул хотел соединить Олива и Ольюшку. Маленькая госпожа Омул уже считалась женой сына одного из придворных магов. В Гойе принято создавать семьи сразу после рождения детей, а малышка родилась на несколько дней раньше Олива и Ольюшки. Но госпожа Абигейл категорически воспротивилась тому, чтобы её дочь стала жертвователем для моего сына. Она сбежала из