Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

о чем они говорили, и его человеческая часть снова попыталась взять верх. Она принялась прислушиваться, жадно впитывая информацию, которая по бόльшей части представляла собой очередные россказни о похождениях кого-то из стражи и том, насколько плачевно всё закончилось для бедолаги.

Судя по всему, где-то во дворце служил очень невезучий парень, для которого каждая встреча с девушкой заканчивалась катастрофой. Некоторые считали, что его прокляли, пусть такая магия давно ушла в ранг забытого колдовства. Другие предполагали, что боги решили так посмеяться над ним, и ему следовало отправляться в храм, чтобы вымолить прощение. В противном случае, его до конца жизни будут преследовать неудачи, а о семейном счастье придется забыть. Несмотря на то, что из уст охранников истории о несчастном парне звучали очень весело, Бланшу стало его жаль. Он даже резко распахнул крылья на очередном взрыве хохота, чтобы прервать их.

— Достаточно, — сказал Калеб. — Сменим тему.

Охранники недоуменно переглянулись, выдержав паузу в несколько секунд, но тут же нашли, о чем ещё поговорить.

— Ваше Величество, правда, что в этом году вы будете вести Великую Охоту? — спросил один.

— Конечно, гений, — мгновенно отозвался второй. — Лишь император может возглавлять такое событие. Совсем дурак, что ли?

— Не дурак! Просто Его Величество очень юн. Может быть, он решит не проводить праздник в этом году.

— Ты сомневаешься в Его Величестве?!

— Кто ещё из нас дурак! Я лишь переживаю, чтобы всё было в порядке. Хорошие охранники так и делают.

— С каких пор ты — хороший охранник?

— С таких же, с каких и ты.

— Да, — невозмутимо прервал перепалку Калеб. — В этом году я поведу Великую Охоту. Нет причин лишать народ праздника.

— Вот видишь, — второй охранник подъехал к первому ближе и пнул его по ноге.

— Эй!

— Тише, — сказал Калеб без строгости в голосе. — Вы ведете себя, как дети.

Они отозвались хором с широкими улыбками:

— Простите, Ваше Величество.

Несколько минут они ехали молча.

— А когда будет охота? — спросил первый охранник, который, кажется, не мог выдержать и минуты тишины.

— В день Середины Лета. По традиции, будет большой праздник, множество угощений и гуляния на главной площади.

Бланш попытался вспомнить что-нибудь о Великой Охоте, но ничего не пришло в голову. Кажется, он никогда не участвовал в этом, а потому лишь смутно смог понять, что там могло быть. Впрочем, для того, чтобы осознать, насколько важным было мероприятие, много усилий не потребовалось. Правда, в голове тут же возникли вопросы. Один из них озвучили пару минут спустя.

— Вы будете участвовать на гиппогрифе?

Калеб ответил не сразу. Он провел по шее Бланша пару раз, размышляя.

— Вероятно, да, — сказал он. — Если верховный маг не врал, Бланш теперь здоров и полон сил. Он сможет с честью пройти испытание.

Охранники переглянулись. Человеческая часть гиппогрифа забила в тревожный колокол, услышав о каком-то испытании.

— Ваше Величество, вы сомневаетесь в своем решении?

— Сперва я хочу лично убедиться, что Бланш в порядке, — сказал Калеб. — Отныне мы будем тренироваться по утрам, и по результатам я решу, будет ли он участвовать.

Бланш забеспокоился и повел крыльями. Впрочем, вскоре ему пришлось забыть о недавнем разговоре, ведь прогулка из спокойной стала быстрой. Охранники предложили поиграть в салочки, чтобы размять скакунов, и Калеб согласился. Следующий час Бланш носился за двумя резвыми конями, которыми управляли хохочущие мужчины, и без особого труда настигал их раз за разом. За то, чтобы осалить их, отвечал Калеб. Как только они подъезжали достаточно близко, он ударял охранников плоской стороной меча, убранного в ножны. Те симулировали чудовищную боль, но уже через пару минут возвращались в игру.

Когда охранники стали гоняться за ними, Бланш впервые за долгое время взмыл в небо. Он распахнул крылья и оттолкнулся от земли, ловя ветряные потоки, и пьянящее чувство свободы заполнило до краев. Разумеется, их уже никто не мог догнать, а потому Калеб с удовольствием сообщил, что они победили. Кроме того, он похвалил Бланша за старания и отметил, что его сила действительно возросла. Раньше они не могли летать так высоко и так долго, однако сегодня это не составило труда. Возвращаясь на землю, Бланш довольно задирал голову, ликуя как животной частью, так и человеческой. Впервые за долгое время внутри воцарилась гармония, приправленная гордостью за себя и радостью первого осознанного полета.

— Вы были великолепны, Ваше Величество! — хором воскликнули охранники, когда Калеб спешился.

— Похоже, Бланш действительно окреп, — кивнул он. — Однако радоваться рано. Эффект может быть временным или иметь побочное действие.

Охранники переглянулись, тяжело вздохнув, и Калеб недовольно посмотрел на них. Однако разговор развиться не успел, так как к ним побежал слуга.

— Ваше Величество, госпожа Амелия желает поговорить с вами, — сказал он.

— Матушка? — нахмурился Калеб. — Что-то случилось?

— Не могу знать, господин. Она ожидает вас в беседке у малого фонтана.

— Хорошо, скоро буду, — кивнул Калеб, и слуга убежал.

Калеб не отправился к матери сразу, и ещё некоторое время они неспешно прогуливались по саду. Бланш вспоминал, какой была Амелия, но в разуме всплывали только холодные глаза и фарфоровая кожа. Некоторое время спустя они вышли к беседке, где в тени на роскошной софе восседала женщина. Вокруг нее расположились фрейлины с книгами в руках, рукоделием и арфами. Играла легкая музыка, недалеко журчал маленький фонтан.

Калеб спешился и взял Бланша под уздцы, походя ближе.

— Матушка, — сказал он, кивнув. Фрейлины склонились, приветствуя его.

— Сын мой, — поприветствовала Амелия, и её взгляд пронзил, точно смазанная ядом игла. — Присядь, я хочу с тобой поговорить.

Бланш переступил с ноги на ногу, забеспокоившись. Что-то внутри закричало об опасности, и он захотел увести Калеба прочь. Однако тот не сдвинулся с места, даже когда поводья натянулись. Калеб положил руку ему на шею, успокаивая, и пронзил мать таким же ледяным взглядом.

— Я постою, — сказал он, и в воздухе замелькали искры. — О чем вы хотели поговорить?

— О Рипсалисе, разумеется.

Бланш четко понял, что разговор будет совершенно неприятным, и от этого вздыбились перья на загривке.

Глава 3. Свой или чужой

— О Рипсалисе, разумеется.

Бланш недоуменно уставился на Калеба, вспомнив недавний разговор. Этот город называли тигилловой