Тяжёлая реальность-3. Нестандартное мышление - Хайдарали Мирзоевич Усманов

восприятии орка это звучало как хоровое пение машин. Свист… Глухие щелчки… Постоянный бас… И всё это смешивалось в одну великую симфонию. Они слушали её, и она успокаивала. Если танец магнитных полей ровен – значит, идти можно. Если он судорожно рвётся – значит, держись, скоро будет весьма серьёзная тряска.

Физика гиперскачка проявлялась в теле. Тяжесть на груди, как будто кто-то положил на тебя плиту… Лёгкое головокружение, похожее на то, что бывает после долгой драки… У некоторых – тошнота, но никто не показал слабость… Орки в основном презирали разговоры о тошноте. Они держали её внутри, как самую сокровенную тайну. И всё же – даже самые сильные иногда закрывали глаза и счёт старались вести молча.

Корабль “пел” и “дышал”. Внутри коридоров плётка вибраций гуляла так, что чашки на столах дрожали, инструменты на стенах перекашивались, и струнный сигнал системы управления тихо мурлыкал подтверждения. Это было похоже на то, как старый зверь подтягивает мышцы перед прыжком. Напряжение – и уже потом удивительная лёгкость движения.

Прыжок давал особое чувство единения с машиной. У капитана в ладонях было кресло, а в груди – рёв. Он чувствовал, как корабль слушает его мысли, и это было для орка как разговор со старейшиной. Коротко, по делу. Экипаж понимал приказы без слов. Один взгляд – и моторист уже держал нужный вентиль. Жест – и гоблин у троса начинал сматывать фал. Они действовали по памяти, но не механически. Память была телесной, запечатлённой в каждом суставе.

Прыжок мог длиться по-разному. Бывали короткие, “обходные” – они как перекус во время похода. Бывают долгие, когда корабль скользит между системами – тогда в сердце экипажа нарастало усталое блаженство. Время теряло остроту, и море звёзд становилось фоном для разговоров о старых победах, о родных домах. Орки в такие часы не спорили. Они пели тихие песни… Вспоминали пращуров… Делились снами о новых рейдах…

Но разница гиперпространства от обычного полёта для них была и в ответственности. Вне пространства обычных трасс они были менее уязвимы для преследования, но более одиноки. Одна ошибка – и нет опоры. Поэтому орки ценили прыжок за возможность скрыться, за шанс развернуть план, но ненавидели его за отрыв от реальности. Ведь в нём нет запаха рынка… Нет крика и азарта боя… А лишь гул в металле и собственные мысли.

Когда “Сломанный Клык” выходил из прыжка, это было обратное рождение. Мир сжимался обратно, звёзды вновь заострялись в точки, и в груди – резкий взрыв воздуха. Орки снимали ремни, вытирали лбы, и у них всегда появлялась одна и та же улыбка – усталое, свирепое удовлетворение. Капитан брал ситуацию под контроль, проверял показатели, и если всё было в норме – издавал лёгкий рык, который значил:

“Идём дальше.”

Для них гиперпространство – не просто средство передвижения. Это испытание. Это время, когда металл и кровь разговаривают друг с другом. Это место, где старые страхи и новые надежды встречаются и где решается, станет ли поход удачным. И если “Сломанный Клык” прыгал и возвращался целым – это значило не только удачу, но и честь. Судно и его экипаж прошли ещё одно испытание, и на его палубах можно было жить и чувствовать себя хоть немного бессмертным…

…………

Крейсер “Сломанный Клык” в очередной раз вывалился из гиперпространства с привычным рывком – так, словно вся махина длиной почти в километр вынырнула из чёрной реки, разрезав пространство острым, обшарпанным носом. Звёзды снова сжались в неподвижные точки, вернулось ощущение “настоящего мира”. Вибрации утихли, корпус корабля перестал дрожать, а в трубах охлаждения слышался тяжёлый ровный гул. Орки на мостике сразу загудели, переглядываясь – теперь начиналась настоящая работа.

Навигатор, широкоплечий орк с тусклыми глазами, привычно втянул в себя носом воздух, словно собирался уловить запах следа. Его массивные пальцы заскребли по панели управления сенсорным комплексом, и на обзорных экранах зажглись зелёные и жёлтые круги диагностики. В отличие от гоблинов, которые любили кричать лишние слова, навигаторы-орки работали молча, коротко рыкнув разве что в ответ на приказ капитана.

– Ищите следы… – Хрипло бросил старый капитан, щурясь в расположенный рядом монитор. А навигатор лишь коротко кивнул, и корпус крейсера ожил. Антенны повели своими “ушами”, как зверь, пытавшийся учуять новую добычу. Сканеры начали просеивать пространство слоями. Сперва в ближнем диапазоне – тепловые следы, потом в радиационном фоне, разыскивая следы того самого эха гиперпрыжка. Вскоре экраны показали едва уловимые линии возмущений. Как волны на воде, где недавно проплыла лодка. Это и был “след” – корвет с странным названием “Троян”, явно проскочил тут, но направление его движения было размыто, словно сам корабль намеренно путал карты.

– Слишком грязно… – Глухо проворчал навигатор. – Двигатели будто хвостом били, чтоб запутать.

Капитан стиснул зубы. Он знал, что без дополнительной разведки в этом секторе можно кружить неделями. Густая звёздная система, несколько поясов астероидов, две планеты с атмосферой – слишком много фона, слишком много помех.

– Выпускаем москит-разведчик. – Решительно сказал он, и на нижних палубах оживились механики. Из одного из боковых ангаров выскользнула стальная туша “москит-разведчика”. Он действительно был похож на огромную пулю – вытянутый двадцатиметровый корпус, гладкий, без лишних деталей, только ободки антенн и тонкие складывающиеся крылья стабилизаторов. Его обшивка поблёскивала тусклым серым, чтобы не отражать лишний свет, а носовой сенсорный блок мигнул красным оком.

– Москит пошёл. – Донёсся хриплый голос с палубы управления ангаром.

Разведчик рванул вперёд, оставив за собой едва заметный след ионизированного газа. Его двигатели работали бесшумно, только датчики “Сломанного Клыка” фиксировали быстрый уходящую точку. Москит был не просто зондом. Внутри сидели два гоблина-оператора, втиснутые в тесный отсек с сенсорами и анализаторами. Они управляли десятками датчиков, словно ткач управлял нитями. Их задача была проста – просеять эту Звёздную систему так, чтобы не пропустить ни единого обрывка следа.

На тактическом экране капитан видел, как москит начал развернутый поиск. Широкая дуга вдоль пояса астероидов… Потом длинный бросок к внешним границам системы… Он выпускал во все стороны пакеты импульсов, считывал отражения, сверял их с базой данных. Любое искажение – след. Любой перегрев камня или слабый след ионизации в пустоте – зацепка.

Ожидая результатов этого поиска экипаж крейсера притих. Даже грубые воины, привыкшие к бою, понимали, что сейчас всё зависит не от пушек, а от “глаз” москита. На мостике слышалось только дыхание навигатора и тихий треск сенсорных панелей. Капитан не сводил взгляда с экрана, где пунктирная линия разведчика прочерчивала новую траекторию.

Старый орк знал, что