Белый журавль обнимает меч рассвета. Том 1 - К. Рэдлиф

Порой к нему заходил глава Цао, как и прежде. И, надо сказать, даже немного раздражал своим присутствием. Он много говорил по делу и без, а еще пытался залезть, как говорят в простонародье, в душу. Туда Цзэ Сюлань решительно никого пускать не хотел. Да и вообще, если честно, порой сомневался, есть ли у него душа.

Однажды глава Цао принес с собой золотой конверт с императорской печатью Наследного принца. Ну кто, как не Цинь Фэнчжан, мог написать ему письмо? На самом деле этот факт немного приподнял настроение заклинателю Цзэ. Он не мог объяснить, почему он почувствовал себя лучше от того, что о нем вспомнили. Возможно, дело было в том, что Цзэ Сюлань был уверен в искренности чувств и мыслей наследника. Принцу Нину ничего не нужно было от мастера Цзэ, и он не пытался завести с ним дружбу из-за выгоды. Оттого тот факт, что о нем помнят и хотят переброситься парочкой слов, смог напомнить заклинателю, что люди с чистыми намерениями тоже все еще есть на этом свете. Цао Цзюань раздражал своим дружелюбием, потому что оно было вынужденное и вымученное. Главе Цао просто было выгодно водить дружбу с этим заклинателем. Принц же Нин… Кажется, он, восхищаясь заклинателями, сумел рассмотреть в Цзэ Сюлане не только золотое ядро.

Не считая себя благородным и достойным человеком, хозяин Туманного склона был тронут этим жестом со стороны принца Нина.

Золотой конверт был достаточно пухлым и увесистым. Цао Цзюань слишком настойчиво пытался уговорить прочесть письмо вместе, но Цзэ Сюлань был непреклонен. В конце концов, писали ему. А значит, главе Цао нечего совать свой нос и пытаться тут что-нибудь вынюхать. Поэтому открыл конверт Цзэ Сюлань, только когда выпроводил заклинателя в белых одеждах обратно на гору Распорядков.

В конверте лежали красный кусочек шелка, разрисованный тушью, и несколько листов, исписанных красивым почерком. И Цзэ Сюлань сразу же представил, как принц Нин будет читать его корявые иероглифы, адаптированные на новый манер. Если честно, идея была такой себе. В конце концов, если мастеру Цзэ и было без разницы, что о нем подумают, глаза Наследного принца следовало поберечь. Решив, что для написания письма он припряжет какого-нибудь достаточно грамотного ученика со «стадной» низины, Цзэ Сюлань принялся за чтение.

«Дорогой мой друг, я не знаю, как скоро дойдет это письмо до тебя, путь все-таки неблизкий. Как давно ты добрался до ордена? Какой была твоя дорога? Надеюсь, что тебе не пришлось питаться росой и спать на ветру. Я знаю, что ты сильнейший заклинатель, но трудности не сделали счастливым еще ни одного человека», – писал Цинь Фэнчжан. Он писал об удачном исцелении Лихани, про то, как все лекари столицы заинтересовались новым открытием. Имя Цзэ Сюланя теперь на слуху у ученых мужей, вы только представьте!

«Мы с Его императорским Величеством уже начали поиски последователей секты. Будь уверен, мой друг, что мы не позволим этим людям бесчинствовать в нашей стране. Ручаюсь своей честью, что мы сделаем все возможное, чтобы остановить их».

Цзэ Сюланю не приходилось сомневаться в его словах. Может, этот заклинатель и не был знаком с императором. По правде сказать, он даже имени его не знал, но зато он уже успел узнать принца Нина и понял, что тот слов на ветер бросать не будет. Потом принц рассказал немного о делах при дворе и своих планах на ближайшее будущее. Цзэ Сюлань, конечно, писал сочинения в школе, читал тексты различных литературных светил, но видеть настолько красноречивые высказывания ему еще не приходилось. Кажется, Цинь Фэнчжан так боялся показаться недостаточно образованным и красноречивым, что вспомнил все, что когда-нибудь учил или читал. Разве такое могло оставить хоть кого-нибудь равнодушным? Даже толстокожий по натуре Цзэ Сюлань улыбнулся.

«В письмо я положил тебе талисман, которые у нас всегда изготавливают к празднику Огня. Этот выполнен моими придворными заклинателями. Я, конечно, уверен, что подобное тебе без надобности, а даже если и нужно, то ты в состоянии сотворить его сам. Но мне захотелось отправить тебе хоть что-нибудь, кроме страниц, пропитанных тушью».

Цзэ Сюлань еще раз взглянул на красный лоскут ткани. Он был плотным и гладким, прошитым по краям золотыми нитями, наверняка безумно дорогим. Не то чтобы Цзэ Сюлань разбирался в тканях, но он кое-чего помнил из истории. Принц Нин был прав, и подобная безделушка была ему без надобности, но выбросить подарок, что ему прислал человек, так искренне дороживший знакомством с ним, было бы верхом черствости. Сердце этого заклинателя еще не окаменело до такой степени. Поэтому он убрал талисман в широкий рукав, чтобы сохранить.

В конце, перед подписью, Цинь Фэнчжан писал:

«Пиши, как будет время, мой друг. Надеюсь, судьба еще не один раз столкнет нас на широкой дороге жизни».

Ну и что на это сказать? У Цзэ Сюланя язык был хорошо подвешен. Он мог смертельно оскорбить одним словом или заставить умолкнуть лишь парочкой фраз, но он никогда не умел писать хоть что-нибудь похожее на письма.

Поэтому пару дней Цзэ Сюлань обдумывал, о чем вообще следует написать и рассказать, и только потом сел за лист бумаги. Он, хоть и планировал заставить писать под диктовку кого-нибудь из учеников, все равно посчитал неплохой идеей написать вначале для себя черновой вариант. Все-таки это письмо будущему императору. Следует обдумывать каждое слово. Может, сам принц Нин и не обидится на неуместное выражение или грубое высказывание, но могут оскорбиться другие. Для императорского двора ведь обычное дело, когда письма читают слуги, а не лично члены императорской семьи.

Стояла морозная ночь. На самом деле, несмотря на желтую листву на сливах в саду, ночью температура опускалась до минуса и на поверхности декоративных прудиков по утрам застывала тонкая пленочка льда. Поэтому ночами в павильонах тоже было весьма прохладно. Чтобы не носить теплые тяжелые одеяния, Цзэ Сюлань смастерил простенький талисман, что делал из его повседневных одежд настоящее термобелье. Руки все равно мерзли, но телу в целом было тепло. Он бы смастерил такие талисманы и для дома, но на склоне у этого мастера не было ни одной жаровни. Кажется, за двенадцать лет кто-то вынес все, что ему было необходимо, с Туманного склона. Идти и просить о жаровнях самостоятельно ему сейчас совершенно не хотелось. Поэтому приходилось согревать руки и тело талисманами.

Устроившись на веранде, выходящей к озеру, Цзэ Сюлань разложил листы