Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Тольуса и кровавое жертвоприношение привели шаманов и воинов в лихорадочное исступление. Это было причудливое сочетание танца и пения под стук барабанов и рев труб; люди размахивали палицами и топали ногами, находясь на грани того, чтобы сцепиться в пьяной драке, – подобный риск неизменно сопровождал буйные празднества Кутанрово, даже когда они проходили на берегу. У некоторых наро, употребивших слишком много священного растения, пошла пена изо рта, а одна шаманка рухнула на палубу и билась в конвульсиях, закатив глаза.

Кутанрово забылась в опьяняющем экстазе власти, управляя хором, выражающим чаяния и страхи целого народа. Она была главой Единства, составленного из Множества, голос ее связал вместе бесчисленное количество сущностей, крепко спаяв их между собой. Объединившиеся льуку были воистину непобедимы.

Кутанрово даже стало почти жаль, когда боги ответили наконец на их молитвы.

Нельзя сказать, что проход в Стене Бурь открылся внезапно. Понемногу циклоны и смерчи в одной из частей этого неумолчно ревущего природного барьера начали ослабевать, а сполохи молний там постепенно становились не такими яростными. Подобно тому как искусные постановщики оперы медленно раздвигают занавес в Императорском театре, чтобы первые ноты прелюдии донеслись до еще перешептывающихся зрителей, прежде чем те обратят взоры на раскрывающийся зев сцены, так и водные скалы расступались сейчас потихоньку, словно бы не желая отвлекать внимание публики от драмы, которой еще предстоит разыграться.

Исступленные танцы и крики на палубе стихли. Все шеи дружно повернулись, все глаза устремились к неуклонно расширяющемуся просвету.

Кутанрово подняла голову и посмотрела на дозорных в «вороньих гнездах».

– Эй! – окликнула их она. – Флаги каких племен вы видите? Сколько там кораблей?

Тан Каруконо прищурился, глядя на крошечный квадрат среди облаков, неподвижный и загадочный.

Его взгляд вернулся к гигантской лебедке на носу корабля. Команда у кабестана застопорила гандшпуги и теперь отдыхала, облокотившись на них. Ударная пластина в конце толстого кабеля, который, изгибаясь, уходил в небо, упрямо оставалась пустой. Напряжение и волнение, царившие на палубе, ощущались физически, – казалось, они были такими же густыми, как и напитанный влагой морской ветер.

– Спросите снова! – крикнул адмирал сигнальщикам у кабестана. – Скажите По, что нет нужды в точном подсчете. Вполне хватит и приблизительной оценки.

Сигнальщики кивнули и заработали длинными бамбуковыми шестами, далеко выдающимися за борта судна, словно пара весел воздушного корабля. Огромные белые и красные флаги на концах шестов затеяли при этом замысловатый танец. Со своего насеста среди облаков дозорная на разведывательном змее разглядит послание на голубом фоне океана и ответит, сбросив по кабелю сигнальные кольца. Серебряное кольцо будет означать одиночный город-корабль, золотое – пять судов, а нефритовое – десять.

Адмирал жалел, что не может сам подняться на змее и увидеть вражеский флот собственными глазами. Ни с того ни с сего ему вдруг вспомнилось, как давным-давно, десятки лет назад, он, бывший старший конюх мэра Дзуди, стоял на холме на городской окраине и вытягивал шею, испуганный, но и слегка возбужденный, в ожидании, когда подойдет армия империи Ксана, чтобы подавить в зародыше восстание Куни Гару.

«Лошадей не хватает, – пробормотал он. – Нужны еще лошади».

«Тебе придется обойтись тем, что есть, Тан», – ответил Куни Гару, его друг и тогдашний господин.

Потом были долгие годы, которые он по большей части провел либо в седле скачущей галопом лошади, либо на палубе подпрыгивающего на волнах корабля. И хотя особых богатств адмирал не нажил, воспоминаний он накопил в избытке.

Сегодня из всех крупных военачальников, служивших Куни Гару в ту пору, когда он еще не был императором Рагином, остались лишь он и Пума Йему. И один только Тан Каруконо знал Куни во все периоды его жизни: проказником-мальчишкой, уличным хулиганом, мелким чиновником Ксаны, атаманом разбойников, самопровозглашенным герцогом, деятельным мятежником, не вписывающимся ни в какие привычные рамки королем Тиро и, наконец, императором Дара. Он не только наблюдал за тем, как этот человек рос и мужал, превращаясь в легенду, но и сам сыграл определенную роль в этой эпической драме; Тан Каруконо всю свою жизнь, включая и преклонные годы, посвятил служению Куни Гару и сохранению его наследия.

Тех, кто сражался рядом с ним и за него, адмирал знал лучше, чем свою собственную семью, и нисколько не сожалел о сделанном много лет назад выборе. Он не раз становился свидетелем того, как старые товарищи взлетают высоко, подобно фейерверкам в новогоднюю ночь, а потом впадают в опалу. Он помогал Куни Гару строить империю, а потом защищать ее от сменяющих друг друга врагов: жестокой Ксаны, гордого Гегемона, бессовестных мятежников, норовивших разодрать творение Куни на куски, безжалостных льуку с их огнедышащими чудовищами, недальновидных бюрократов, ставящих превыше всего сиюминутную выгоду…

Тем не менее, несмотря на постоянную борьбу и череду изматывающих неудач, вопреки мерзостям дворцовой политики и не утихающей боли от потери старых друзей, Тан Каруконо никогда не поддавался отчаянию. Он сражался не за Дом Одуванчика – ни один мужчина, женщина или даже целая династия не стоили того, – но за воплощение мечты о счастливом Дара.

Глянув искоса на крошечную смазанную точку парящего в высоте воздушного змея, похожего на хищную птицу, адмирал вздохнул. Ему самому хотелось быть пилотом, но он знал, что суставы у него, увы, не слишком подвижны, движения замедленны, да и зрение уже не такое острое. В душе Тан Каруконо по-прежнему оставался все тем же бесстрашным юнцом, готовым ринуться за своим повелителем в любую битву, невзирая на количество врагов, но возраст – это безжалостный противник, перед которым даже ему не устоять.

Спазм бессильного страха сжал сердце. Ах, возраст, неумолимый возраст! Один за другим боевые товарищи, вместе с ним ходившие в походы и участвовавшие в сражениях этой самой долгой из военных кампаний, отступали в тень: амбициозный Тэка Кимо, пронырливый Рин Кода, бесстрашный Мюн Сакри, преданный Дафиро Миро, несравненная Гин Мадзоти, даже сам легендарный Куни Гару… Иногда Тан чувствовал себя невероятно одиноким, последним представителем исчезающего племени, вымирающего поколения. Неужели все воспоминания, вся эта невидимая сокровищница знаний о том, как построить и сохранить при помощи меча империю, умрет вместе с ним?

Но ведь именно сейчас эта мудрость, этот боевой опыт требуются Дара сильнее всего. Императрица Джиа, всегда с подозрением относившаяся к полководцам, развеяла по ветру наследие покойного мужа, трусливо подписав мирный договор: она отдала чужеземным захватчикам часть империи и обрекла население Неосвобожденного Дара на рабство и истребление со стороны льуку. За годы, последовавшие после смерти Куни Гару, в условиях неуклонного стремления Джиа ослабить военных и лишить