Жмурки 2 - Татьяна Зимина

Неожиданно фигурка оказалась близко — и это несомненно был Шаман. Он тоже вылез внутрь крыши и ловко, как канатоходец, бежал по длинной стальной балке к самому краю.

— СТОЙ! — я побежал за ним. — Остановись, не надо! Ты разобьёшься.

На миг он замер на самом краю, оглянулся… Наши глаза встретились.

А потом Шаман улыбнулся и… Упал за край.

Просто шагнул в пропасть, словно ступал на твёрдую землю. И исчез.

Дыхание перехватило.

Бросившись к краю, я заглянул вниз, ожидая увидеть на асфальте распростёртое тело… И конечно же, не увидел.

Он опять нас перехитрил.

С этой стороны стадион от моря отделяла узкая полоска пляжа, весьма оживлённая трасса и парковка.

И вот, у самого берега, в полосе прибоя, я вдруг снова увидел…

Как он это делает? — я моргнул. — Артефакт левитации? А почему бы и нет.

У меня никаких артефактов не было. Но зато я вспомнил, как прыгал с девятиэтажки — просто так, потому что энергию девать некуда.

Здесь было несколько выше, но не будем придираться к мелочам.

Земля ударила в пятки с костедробительным равнодушием. Позвоночник пронзила раскалённая стальная спица, зубы лязгнули. Надо было погасить удар кувырком… Но меньше всего я думал о собственном комфорте.

Кое-как взгромоздив себя на ноги, я побежал к морю.

Пляж был пуст — пустые шезлонги, сиротливо спущенные зонтики… В воду уходила одинокая цепочка следов.

И я уже собирался бросится в волну, забыв о тяжелых ботинках, о куртке и джинсах… Но остановился, обуреваемый природным своим недоверием.

Слишком просто.

Артефакт левитации — ладно, бывает. Но… Артефакт, превращающий в дельфина?.. Я вас умоляю.

Гидрокостюм с аквалангом?

На то, чтобы всё это надеть, требуется время, а нырять просто так — самоубийство. Конец декабря, через десять минут мозг скопытится от переохлаждения.

Шаман на самоубийцу не похож.

Похож на того, кто умеет мастерски заметать следы, кто всю жизнь только и делал, что убегал.

Но почему сюда? — я оглядел пустой пляж в обе стороны. — Он мог схорониться на парковке, среди машин. Мог даже угнать одну. Мог оставить свою — как разумное средство отступления…

Я вспомнил тщедушного подростка, каким он мне запомнился по психбольнице.

За него всё делал Очкастый. Проводил опыты, даже включал и выключал телевизор. Шаман не умеет водить!

Армия нищих, говорила Мириам. Детей, выброшенных на обочину жизни. Их никто не учит кататься на велосипеде, не читает на ночь сказки, не печёт пирожки… Зато их учат незаметно проникать куда угодно, красть ценные вещи и так же незаметно уходить.

Ключевое слово — незаметно.

Я оглядел ряды шезлонгов. Под одним из них тень была несколько гуще…

А по пляжу уже спешили Алекс и рядом с ним Владимир, неразлучный с своим молотом; за ними шли Чумарь и Маша, рэпер натянул спортивную красную куртку и издалека казалось, что они с девочкой — близнецы, братцы-акробатцы из цирка.

С другой стороны приближались Гоплит и отец Прохор — которого и духу не было на референдуме…

А с парковки, отдуваясь и вытирая потную лысину, тяжело бухал сапогами Котов, в зимней дохе и тёплых унтах — видать, только с самолёта, не успел переодеться.

Устало опустив плечи, я шагнул к одному из шезлонгов и опустился на него. Бегать за преступниками — та ещё работёнка.

Посидел так, и вспомнив, что в кармане куртке есть сигареты, с удовольствием закурил. Выпустил дым, посмотрел на море… А потом постучал костяшками пальцев в деревянный настил шезлонга.

— Вылазь, пацан. Деваться тебе некуда.

Галька под ногами издала негромкий шелест, шаткая конструкция шезлонга подпрыгнула и передо мной воздвигся Шаман — во всём своём прыщавом великолепии.

— Как ты догадался, что я здесь? — спросил он с интересом.

— Тень, чувак, — солнце било в глаза и мне пришлось хорошенько прищуриться, чтобы рассмотреть его лицо. — В Сирии мы так вычисляли снайперов. Ты можешь сколько угодно кутаться в маскировочную сеть, но солнце сквозь тебя всё равно не просвечивает.

Первым к нам подошел Алекс. Владимир чуть отстал, о чём-то беседуя с Чумарём, зато Маша быстро догнала шефа и теперь стояла рядом, глядя на Шамана.

— Привет, Лойза, — сказала она.

— А, девочка с магическим даром, — он слегка улыбнулся и притронулся к козырьку кепки кончиками пальцев. — Знаешь, а я рад, что ты не умерла.

— И я рада, что ты не умер, Лойза.

— Боюсь, это ненадолго, добрая девочка, — усмехнулся подросток. — Твои друзья не хотят видеть меня живым.

— А вот и нет! — удивительно, но остальные молчали: ни я, ни Алекс, ни подошедший Владимир не говорили ни слова: всю ответственность за переговоры взяла на себя Маша. — Сашхен обещал тебя не убивать, — заявила она. — И дядя Саша обещал. И дядя Вова, и Аника…

Какая ХИТРАЯ маленькая девочка: предусмотрительно заручилась Словом всех дознавателей.

— Я этому паршивцу ничего не обещал, — рявкнул с места в карьер Котов, как только остановился рядом с нами. Парку он скинул, унты расстегнул и теперь вытирал лысину обширным клетчатым платком.

Я невольно улыбнулся: это был всё тот же старый добрый Котов, которого я знал и любил. Хорошо, что он вернулся.

Маша вздрогнула. В глазах её промелькнул испуг, но девочка упрямо сжала губы и вдруг шагнула к Шаману. Встала перед ним, словно защищая, закрывая своим телом — хотя росту в ней было, ему по-пояс. И непримиримо уставилась на Котова.

Она же не знает, — мелькнула мысль. — Для Маши майор остаётся злобным дядькой, из-за которого её похитили.

— Почему ты меня защищаешь? — вдруг спросил Шаман. Перестав обращать внимание на других — на отца Прохора, на Гоплита, на нас с Алексом, он опустился на колени, прямо на гальку, и смотрел только на Машу. — Я причинил тебе боль, — сказал он. — Так почему ты защищаешь меня?

— Потому что кто-то же должен, — откликнулась девочка. — Потому что дети должны держаться вместе, и даже Гарри Поттер простил Драко, хотя тот и был гнусный паршивец, гораздо хуже тебя, Лойза, — и она требовательно посмотрела на дознавателей