Сказания о мононоке - Анастасия Гор

вдруг становилось красным, ещё иногда – зелёным… Он сглатывал часто, как человек, который проглатывал обратно только что съеденное, и массировал пальцами виски, пока по одну руку от него возвышался непоколебимый каро, а по другую неловко мялся управитель замка. Поскольку Странник сам в трапезную к Рео нагрянул и Кёко с собой притащил, ей довелось увидеть, чем, оказывается, завтракают мужчины после попойки – мисо-супом с ракушками сидзими и пустой водой.

Кёко не могла не злорадствовать в глубине души.

Щурясь, она внимательно следила за Рео, каждый его жест теперь запоминая, измеряя на чаше весов верности и подлости. И почему Странник отнёсся к этому так небрежно? Предательство ведь всегда зло и порождает. Вероятнее всего, это Рео и навлёк на замок мстительную беду, а даже если нет… Где это видано, чтобы брат вонзал нож в спину брату?! Как Кёко может просто закрыть глаза на это?

– Вы обещали, что я смогу поговорить с благородным господином Шином, – напомнил Странник осторожно, когда Рео повёл рукой, дозволяя ему говорить.

– Боюсь, не получится. Он слишком устал.

– Устал? Но день только начался.

– Мы уже обсуждали это. Лекарства, которые ему дают, имеют побочные эффекты.

– Но мне не узнать Форму, Первопричину и Желание, если я всех до единого в замке не опрошу.

– А меня в таком случае опросить не хочешь? – усмехнулся Рео исподлобья так, будто бросал ему вызов.

– Благородный господин всё ещё ваш старший брат. Вы младший, значит, второй. Я опрошу вас после.

Безупречно прямая и тонкая линия рта Рео подозрительно дёрнулась, будто изогнуться вниз пыталась, но выдержка и железный самоконтроль ей не позволили. Вслух же Рео ничего не сказал и на удивление просьбу Странника всё-таки исполнил, как и своё обещание – со вздохом встал и, стараясь не держаться при этом за гудящую голову, отвёл их обоих через все семь лестничных пролётов наверх. На последний этаж, где жить полагалось только даймё. Убранство там выглядело именно так, как Кёко себе и представляла: ещё больше, чем внизу, шёлковых картин и позолоты, больше тёмной древесины редкой породы и – парадокс – куда меньше самураев и слуг. Точнее, и вовсе никого, даже у расписанных львами и драконами сёдзи, куда Рео, веля Страннику и Кёко подождать, зашёл первым.

«Разве здесь не должна стоять личная охрана? Неужто Рео её убрал после того, как военного соратника Шина убили? И никого даже на замену не поставил?»

От этого Кёко сощурилась ещё сильнее.

– Прошу тебя, брат. Удели им всего пять минут своего внимания. Ты ведь говорил, что согласен…

– Я вправе менять своё мнение. Все оммёдзи нынче – шарлатаны, а ты, если верить Коичи, и вовсе привёл к нам домой ёкая.

– Коичи? Он приходил к тебе?

– Приходил. И рассказал, какое застолье ты закатил вчера на всю провинцию, пока я заперт здесь. Молодец.

– Брат…

Странник и Кёко так и остались переминаться с ноги на ногу снаружи. В этот раз они не подслушивали, нет, – хотя Странник глянул на неё насмешливо, мол, «Что, опять?» – а скорее, были невольными свидетелями. Голоса братьев имели пугающее сходство, даже одинаковость, но к тональности привыкли разной: Рео говорил грубее и жёстче, Шин – деликатнее. Кёко теперь ко всем голосам так прислушивалась, всё пыталась вспомнить и понять, кто же обжимался тогда с госпожой Акане… Начальник стражи и управитель замка, что сопровождали их и всё ещё стояли позади, и Кёко на них тоже порой поглядывала. Интересно, это кто-то из них двоих был тогда с госпожой Акане? У управителя голос слишком, кажется, высокий, а у каро – слишком низкий, но когда ты шепчешь, полон страсти или зол, то…

– Их двое? – спросил даймё из-за сёдзи.

– Двое.

– Странник и его ученица, которая в храме тебя обдурила, притворившись мико?

Рео, кажется, запнулся:

– Д-да, верно.

– Пусть войдёт только она.

– Но…

– Я расскажу всё, что знаю, ей. Странника не пускай.

Кёко заметила, как Странник сжал челюсти, но не было в том недовольства или обиды. Его вид впервые казался Кёко усталым, невыспавшимся, словно именно в эту единственную за последние полторы недели ночь, которую они проводили порознь, Странник, как назло, нашёл себе занятие поинтереснее сна. Длинные чёрные ресницы отбрасывали не менее длинные и тёмные тени на его щеках, а в тусклом свете, задушенном шёлковыми картинами, радужка казалась графитовой, почти что серой. Даже его красный узор будто впитался в кожу и почти слился с ней. Пурпурное кимоно, однако, оставалось безупречно чистым и гладким, хотя Кёко не видела, чтобы он хоть раз стирал его или менял, как она сменила вчера изодранный наряд мико на простую хлопковую юкату, одолженную у служанок. Теперь Кёко ничем от них не отличалась – самое то, чтобы лично с даймё встречаться.

Рео Такэда как раз показался в дверном проёме и жестом пригласил её войти.

«Всё в порядке. Ты видела, как это делается. Ты знаешь, что нужно спросить у него».

Кёко часто говорила себе что-то голосами других людей, но ещё никогда – голосом Странника. Она оглянулась на него, будто он и вправду сказал ей что-то, и увидела, как мягко он улыбается. Ни тени сомнения в той улыбке – значит, и Кёко не стоит переживать.

Подняв голову, она прошла мимо Рео и шагнула в покои даймё.

То, что даймё не пожелал разговаривать с великим оммёдзи и выбрал вместо него девчонку, ни имя, ни статуса, ни рода которой не знал, наталкивало на определённые мысли. Впрочем, он был не первым, кто отказался, – дзёдай с каро тоже не изъявили такого желания, – так что куда больше мыслей у Кёко роилось от того, как странно было в принципе находиться здесь, в покоях самого даймё. Фусума закрылись за ней с характерным щелчком, отрезая от остального мира, и всё вокруг погрузилось в черноту. Окна наглухо закрывала плотная непроницаемая ткань, в углах слабо мигали, точно погибали, масляные лампы.

Кёко ступала практически на ощупь, держась вытянутой рукой за лакированные панели на стенах, пока не вспомнила: господин Шин не видит. Ему ни к чему свет, но вот она без него дважды чуть не упала, пока добралась до центра комнаты и встала среди небольшого количества свечей. Сгибаясь в низком поклоне перед мужской фигурой, лежащей на необычайно высокой и пышной кровати, Кёко мимоходом принюхалась: бальзамический аромат лечебных трав, испаряющегося в лампах масла и цветков персика душил все прочие запахи, если они здесь и были.

– Как тебя зовут?

Кёко выпрямилась и подошла чуть поближе. Мужчина в постели сел. Муслиновые занавески слегка колыхались между боковых