Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

– Ну прекрати, Лхамо. Не пристало тебе целовать дорожную пыль после всего, что нас связало.

Он подошел к ней и потянул за рукав, поднимая, выпрямляя согбенную спину. Затем вынул из своих волос, теперь беззастенчиво сверкающих точь-в-точь, как речной жемчуг, нитяные кисточки амулетов и вложил в руку Лхамо.

– Вот возьми. Они хорошо хранили меня, но мне больше не нужны обереги от демонов и на удачу. Я вспомнил себя. – Он усмехнулся и горделиво повел плечами. – Это теперь демонам нужно призывать удачу, чтобы не оказаться на моем пути. И вы, друзья мои, встаньте.

Цэрин повернулся к лаосцам, и Вэй наконец поднял голову, с любопытством разглядывая живого тэнгри во плоти.

– Вот уж не думал, что мне доведется в жизни повстречать подобное чудо, – благоговейно покачал он головой.

А Ю молча встал и подбежал к Джэу, все еще пребывающей без сознания. Он легко дотронулся до нее, провел руками вдоль тела, словно проверяя, что все кости целы, а затем с опаской поднял взгляд на Цэрина:

– Что с ней?

– Все в порядке, просто сильно испугалась. Она откроет глаза, вот! – Он поднял раскрытую ладонь к губам и дунул на нее. И хотя она казалась пустой, дыхание Цэрина взвихрилось блестящей, переливающейся на солнце пылью, облачко которой полетело к Джэу и окутало ее голову и грудь. В тот же миг она звонко чихнула, распахнула глаза и мгновенно вскочила. Затем крутанулась на месте и застыла, уставившись на Цэрина. В глазах ее не было ни восторга, ни опаски, ни почтения. Лишь… настороженное недоверие?

«Это даже забавно!» – подумал Цэрин и склонил набок голову, разглядывая Джэу по-новому, с учетом пробудившихся воспоминаний. Он мог даже не читать ее мысли – выражение ее лица говорило само за себя.

– Подмышка ракшаса, так это правда? – выпалила Джэу. – Ты не человек. Ты дзонг-кэ, грозовой дракон из легенд! Тэнгри, получается, действительно существуют?!

– Не забывай с кем разговариваешь, глупая ты девчонка! – нахмурилась Лхамо, а Чжиган, до этого никак не реагирующий, издал странный звук, подозрительно похожий на смешок.

Цэрин быстро сжал руку Лхамо, как бы прося ту не вмешиваться, а затем широко улыбнулся:

– Выходит, что существуют. А ты что же, сомневалась?

Джэу стушевалась и покраснела.

– Я… Я… – Она растерянно оглянулась на лаосцев, но никто теперь не мог бы подсказать, как правильно вести себя с живым воплощением одного из хранителей Тхибата.

– Ты, ты! – продолжил дразнить ее Цэрин. – Благие тэнгри то, благие тэнгри се… Зачем же постоянно поминать тех, в чье существование не веришь?

– Чтобы не привлекать лишнего внимания тех, кто верит слишком рьяно, – буркнула Джэу.

А Лхамо задумчиво добавила:

– Если ты настоящий дзонг-кэ, то те голоса в твоей голове, что мучали тебя все это время…

– Ты все верно поняла, – кивнул Цэрин. – Я слышал молитвы, что страждущие возносили тэнгри. Да только не мог понять, что это. Просьбы, проклятия и редкие благодарности… все так перемешалось. То моя истинная суть пыталась пробиться через беспамятство. – Он задумался, припоминая события недавнего времени, которое он прожил, как смертный человек. – А иногда, в нужные моменты, с помощью этих голосов давала подсказки, как поступать.

– Что за голоса? – раздался встревоженный голос Джэу. – Это на их вопросы ты иногда отвечал словно невпопад?

– Бывало. Хоть я и старался сдерживаться. Не хотел, чтобы меня приняли за сумасшедшего, – наконец развел он руками.

– Да я бы никогда… – возмущенно начала Джэу, но Цэрин ее перебил:

– Перестань. Ты и так косо смотрела на меня поначалу.

– Ну… это… – Джэу смутилась, понимая его правоту.

А Лхамо вновь привлекла внимание своими рассуждениями:

– Если ты дзонг-кэ, то понятно, почему пришел из пещер под священной горой Ундзэн. Значит, и верно, что там обитают тэнгри. Но почему блуждал во тьме, истощенный и одинокий? Из-за чего память покинула тебя?

Теперь пришла очередь Цэрина хмуриться.

– Это долгая история, которая не должна была коснуться смертных. Но именно деяния одного из вас, людей – того, которого вы почитаете как пресветлого Бермиага-тулку – вырвали меня из самадхи, в котором я пребывал почти три столетия…

– Столетия? – вскинула брови Лхамо. – Тогда понятно, почему эта «кйакпа» постоянно крутится у тебя на языке.

Но Цэрин не обратил внимания на ее комментарий, продолжая рассказ:

– …столь глубокая медитация не должна прерываться так резко. Подобное может нарушить потоки ла, что словно реки по своим привычным руслам текут в наших телах. Так и произошло. Я забыл, кем являюсь. Смотрел вокруг, но был слеп, не понимал, что вижу.

Цэрин глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Аналогия с человеческим зрением, которую он использовал, чтобы объяснить, была на самом деле ущербной. Она не в полной мере передавала все то, что он теперь ощущал. Перед внутренним взором его раскинулся весь Тхибат, как если бы он парил в небесах над самыми высокими пиками гор. Цэрин чувствовал его весь и одновременно, всех людей и животных, что ступали по земле, хранителем которой он являлся. Легкий ветерок ласкал кожу на его лице, осторожными прикосновениями передавая вести из самых дальних уголков Тхибата. Ароматы дразнили ноздри, рассказывая о том, чем сегодня будет обедать гарпен в Икхо, и какие травы сушит лама-лекарь в монастыре Лхундуп, что в нескольких десятках пиал пути в сторону Красной Птицы-Гаруды. Камень под ногами дрожал – заметно лишь для дзонг-кэ, не для прочих – сообщая, сколько паломников меряют своими телами тропу перед горой Ундзэн. До слуха Цэрина доносилось, как всхрапнул як на выпасе, и как горько плачет малыш, оцарапавший коленку, и как престарелая мать ругает жену своих сыновей в дальней горной деревеньке.

– А теперь ты прозрел? – тем временем деловито уточнил Вэй у замолчавшего Цэрина. Он жадно прислушивался к диалогу, стараясь не упустить ни слова. – Разобрался, что именно тебя выдернуло из самадхи?

– Выдернуло! – хмыкнула Джэу. – Ну ты как скажешь, Вэй. Он же тэнгри, а не редька в огороде.

Лаосец смутился, но Цэрин не обратил внимания на перепалку.

– Конечно, – задумчиво кивнул он, все еще не открывая глаза. – Теперь я вижу ясно, что и ракшасы, и рождение бездушных младенцев – суть последствия нарушения цикла перерождений. И я намерен это исправить. Мне…

Он резко замолчал. В голове замелькали жемчужные вспышки, испуганно зашумели чужие голоса. Цэрин снова мысленно очутился в пещере – той, с которой начались злоключения его-человека. Он по-прежнему стоял на каменной тропе, рядом с Лхамо, слышал ее учащенное дыхание, но одновременно расщепившееся