Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

– Уинстон, это ж не огонь! Это плазма, холод и мрак! – всё ещё беспокоилась сестра.

– Знаю. Но куда нам ещё деваться?

В моей крови заиграла необъяснимая весёлость. Может, это сказывалось кислородное голодание, а возможно, мозг переключился в такой режим, смекнув, что страх его сейчас погубит. Сколько там нештатных ситуаций было в полёте Гагарина? Тринадцать?..

Вот «Апсара» уже находится в тридцати метрах над землёй. Плазма плавит крышку, никак не предназначенную для того, чтобы над ней висели космические корабли. У нас над головами разгорается жгучим светом красный квадрат, который затем становится ярко-оранжевым. Скоро металл тягучими белыми струями польётся на нас.

– Эй, Вайолет! – кричу я хакеру. – Понадобится твоя сверхчеловеческая реакция! А ну, не спи!

Эх, его бы хоть на ноги поднять…

– Кэт! Приподнимись до шестидесяти метров! – говорю я сестре.

– Уинстон, я совсем тебя не вижу… А сам я – девчонка, представляешь?.. – с полубезумным смехом проговорил модификант. – И вот в одно ухо мне ты говоришь, а в другое – он. Подождите, я же знаю, как его зовут! Он…

К счастью, Тэцуо ещё хватает рассудка включить подачу стимулятора, и через десять секунд это полностью приводит его в себя. Он рывком поднимается на ноги и ошарашенно смотрит вверх.

– Нужно перерезать трос и встать так, чтобы лифт накрыл нас обоих, не прибив.

– Быстрее! – кричит Кэт, потеряв терпение.

Длинные лучи вырвались у Тэцуо из костяшек пальцев, озарили нашу глубокую темницу и коснулись стального троса. Я сидел, скрестив ноги, посередине жалкого квадратика, на котором мы были заперты, глядя то на сосредоточенного модификанта, то на раскалённую уже добела крышу. Рост температуры, передаваемый датчиками скафандра, было жутко наблюдать: окажись мы в этой шахте с воздухом, но без скафандров, то превратились бы в груду запечённого мяса с корочкой.

– Есть! – едва не оглушил меня Тэцуо, и, мгновенно спрятав лазерные когти, налетел на меня и на всякий случай накрыл своим телом, словно я был ни больше, ни меньше – его сыном. Падения лифта я не услышал – лишь ощутил вибрацию от удара металлической коробки о пол. Несмотря на высоту, она даже не сильно смялась: ещё одно спасибо низкой гравитации. Одна беда – дыра в потолке. Но теперь к ней осталось приложить вырезанный ранее пол. Ай да Вайолет, как же классно всё просчитал!

Шахта превратилась в сухую баню: теперь мы ощущали это и в скафандрах. Вайолет держал над нашими головами наш единственный щит от жара и брызг раскалённого металла.

– Кэт, давай! – эти слова я хотел прокричать, а вышло, напротив, какое-то жалкое сипение. – Врубай двигатели на три четверти! Ровно три секунды – не больше! Готова?

– Давно!

– Пошла!..

На показатели температуры я уже не смотрю – знаю, что они ужасающие – максимум, который мы способны выдержать. Вдох-выдох… Не потерять бы от перегрева сознание, не сдохнуть бы за минуту до спасения… Скафандр, наверное, начал уже плавиться… Скоро заполыхают кожа, волосы… Как там Тэцуо?… И почему я до сих пор жив?

– Хватит! – ору я Катрине, и она мгновенно возвращает всё, как было. – Теперь меняй угол наклона – сорок пять градусов. И сбрасывай трос!

****

Всей душой я благодарил Катрину за смелость, а Луну – за низкую гравитацию: из раскалённого ада «Сольвейг» мы с Вайолетом выбирались на тросе вдвоем, чтобы не тратить понапрасну драгоценных минут. Но в тот момент, когда Кэт уже поднимала нас на корабль, хватка Тэцуо стала ослабевать, пальцы разжались – и я поймал его за лямку ранца за какую-то четверть секунды до того, как бедняга полетел бы обратно в полыхающую пропасть. Так я и держал его, пока нас не приняла в свои недра «Апсара», и шлюз благополучно не захлопнулся у нас за спиной.

Отдав хакера на попечение сестры, я уселся за штурвал, и, дождавшись, когда Кэт зафиксирует Вайолета в кресле и пристегнётся сама, дал в ручном режиме «полный вперёд», возвращаясь на ранее построенную траекторию, конечной точкой которой был Мирный. Я видел, как убегают вниз равнины и цепи скал, как заводские конструкции превращаются в набор кубиков, а затем – в едва различимые точки и всем сердцем желал, чтобы всё это превратилось в пыль, пусть там хоть вечные двигатели собирали, хоть звёздные крейсеры!

Кэт рассказала, что транслировала все наши разговоры в офис Лиз в Хокинг-Сити и отправила туда же данные о своем ботаническом открытии. Эту информацию я направил и всей команде Архангелов в Арконе. Я принял решение лететь на Землю, в Мирный, где Юрковский планировал посадку «Фермиона-2» – и уже оттуда произвести полноценный сеанс связи с Космическим центром и подробным отчетом о незавершенном исследовании базы и контакте с Герионом Линдоном.

Что до Вайолета, то его мы решили положить в спасательную капсулу в режиме анабиоза. Бедняга лежал с полуоткрытыми глазами, игнорируя вопросы Катрины и шепча себе под нос какой-то бред; его мозговая активность на мониторе напоминала ту, что бывает во время быстрого сна. Я поморщился, вспомнив о стимуляторе, который вколол себе хакер: как бы это не навредило ему ещё сильней – особенно в сочетании с перегрузкой, что пришлось испытать при взлёте. А впереди ещё одна – куда сильнее! Спасательная капсула перегрузку, конечно, не отменит, но анабиоз немного смягчит эффекты.

Катрина высвободила Вайолета из магнитных ботинок и отнесла его в капсулу, выставив таймер на два часа после ожидаемого пробуждения. Пока она извлекала его безвольное тело из скафандра, бедняга продолжал что-то гневно шептать, словно прогонял кого-то, а затем, распахнув глаза, вдруг схватил обеими руками её лицо, и я даже испугался, что под нажимом его пальцев у Кэт треснут кости. Затем парень улыбнулся так, словно увидел её впервые. Нет – словно много лет был слеп, а затем прозрел.

– Тише, тише, – Катрина сняла его руки со своего лица, что было непросто, принимая во внимание их разницу в силе.

– Слушай, Кэт, – сказал модификант, когда Катрина защёлкнула на его правой руке фиксатор. – Не надо этого делать, я не хочу проспать встречу с Землёй… Я хочу видеть её своими глазами. Вдруг такого шанса больше не будет?

Его левая рука упёрлась Катрине в грудь под самой шеей; я забеспокоился, что модификант может проявить агрессию и на всякий случай тоже подошёл к нему.

– Прости, но кажется, ты сильно перегрел мозги, – сказала Кэт, открывая аптечку. – Помнишь, как мы тебя вытаскивали?

– Нет…

– А я вот никогда не забуду, как поймал тебя в последний момент, когда ты чуть не рухнул обратно, – вмешался я и уже сам зафиксировал левую руку хакера, застегнул ремни на его груди и талии, чтобы максимально обезопасить его при приземлении. – Ты нам нужен в трезвом рассудке и добром здравии.

– Я запишу нашу посадку, и ты сможешь загрузить её к себе в мозг, – добавила Кэт, вводя успокоительное средство ему в вену и расслабляющее – в дельтовидную мышцу. – И разницы не будет!

– Будет… Я не смогу разделить свои чувства с вами…

Некоторое время хакер рассеянно моргал, глядя в потолок, и, наконец, едва слышно прошептал: «Она меня контролирует». Ну как тут ему позволить бодрствовать при посадке?

Мы не стали закрывать крышку до тех пор, пока веки Тэцуо не сомкнулись, и пульс не замедлился до двадцати пяти ударов в минуту. Всё это время, пока я приводил в готовность систему жизнеобеспечения, Кэт держала его за руку и гладила по голове, касаясь лица и, наконец, перестав меня стесняться, поцеловала его в оба закрытых глаза, подарив ему нежнейшую ласку, из когда-либо придуманных человеком. Но я не сомневался, что, когда Вайолет придёт в себя в Антарктиде, от нежности Кэт не останется и следа. Вот температура в капсуле начала падать. Над хакером закрылась прозрачная крышка