Книга дождя - Томас Уортон

Дэниел останавливается у двери сарая, оглядывается на небо, озирается вокруг себя, будто бы удивлен тем, что тут обнаружил. Его лицо задумчиво, словно он озабочен чем-то. Затем он видит Джин и расплывается в улыбке.

– Дэниел. О, Дэниел. Восхвалим Его, – говорит она, и он идет к ней.

Митио шепчет Алексу на ухо:

– Что-то тут…

– Джин?

Голос Дэниела зовет ее, но исходит не изо рта человека. Он улыбается, продолжает идти к Джин, но его рот не открывался.

– Дэниел? – спрашивает Джин.

– Джин, – снова зовет голос. Насколько Алекс может судить, он исходит из сарая. Образ Дэниела не замечает этого. Он все еще медленно движется к женщине.

– Уходим, – говорит Митио Алексу. – Сейчас же.

Джин оборачивается к ним, поднимает винтовку.

– Ни с места, – она вновь поворачивается к приближающемуся мужчине. – Дэниел, как ты это делаешь?

– Джин, я не вижу тебя. Не могу найти дверь, – голос Дэниела звучит слабее, дальше.

– Я вижу тебя, Дэниел, – говорит Джин. – Я здесь. Все хорошо. Я тебя вижу. Просто иди вперед.

Еще несколько шагов, и он сможет дотянуться и прикоснуться к ней. Еще одна фигура выходит из темноты сарая. Это Дэниел или еще один Дэниел, он вытягивает руки перед собой, будто ощупывает воздух, будто не видит.

– Джин. Где ты?

Первый Дэниел останавливается и оборачивается. Оглядывает своего двойника. В воздухе вокруг него появляется мерцающее свечение, похожее на клубы вырывающегося пара, затем его живая ткань истончается и сморщивается, сворачиваясь там, где он стоит, и когда это заканчивается, он исчезает.

– Дэниел? Дэниел!

Человек у входа в сарай ковыляет еще несколько шагов, затем падает на колени. Джин спешит к нему, но останавливается в нескольких футах.

– Дэниел, это ты?

Он поднимает голову на звук ее голоса. Ползет к краю тени, которую отбрасывает сарай, затем силы как будто его покидают. Его голова медленно опускается, пока не касается земли. Он слегка подрагивает. Его незрячие глаза раскрыты. Солнечный зайчик освещает его обращенное кверху лицо.

Джин издает звуки, которые Алекс никогда прежде не слышал. Она падает на колени, обхватывает себя руками.

Теперь что-то возникает в воздухе. Звук или давление. Алекс не понимает, чувствует он это, или слышит, или ощущает как-то иначе. Что-то собирается, копится, готовится явить себя. Алексу уже много раз приходила в голову эта мысль, но теперь она не просто абстракция: он чувствует это в своей крови, в костях, это уже внутри него, в паузах между ударами сердца.

Он погибнет.

Может, не здесь. Не сейчас. Но однажды это существо, которое зовется Алексом, просто остановится. Все, что он есть, каким он себя знает, закончится. Его не станет. Не останется ничего.

Митио подходит к винтовке, которую обронила Джин, подбирает ее.

– Идем с нами, – говорит он ей.

Она оглядывается, ее лицо заплакано, глаза пусты.

– Мы должны уйти, сейчас же.

Где-то в лесу позади них вскрикивает птица. Алекс с Митио оборачиваются на звук. Когда они снова поворачиваются к Джин, она вынимает пистолет из кобуры и дрожащими руками направляет его на Митио.

– Что с ним случилось?

Митио, все еще держа в руках винтовку, медленно разводит руками.

– Опусти пистолет, – говорит он тихо. – Мы уйдем отсюда вместе.

– Что ты с ним сделал?! – кричит женщина. Она сосредоточена только на Митио. Алекс готовится перехватить у нее пистолет.

– Нам нельзя здесь оставаться. Идем с нами, прошу.

Лицо Джин искажается. Она опускает пистолет и содрогается в рыданиях.

Митио подбирает куртку Дэниела из травы. Тянется во внутренний карман, выуживает из него дневник Эмери, поворачивается к Алексу.

– Идем.

Они возвращаются к мосту, чтобы забрать рюкзаки. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как оставили Джин. Митио полностью сосредоточен на движении, как одержимый.

Когда они уходят с моста, раздается далекий треск выстрела.

Они оглядываются друг на друга. Ждут. Тишина.

Они идут молча, пока не приходят к месту, где грунтовая дорога становится более ровной и идет вдоль озера, заросшего качающимся на ветру рогозом. Поверхность воды скрыта ковром ярко-зеленой ряски.

Здесь Митио останавливается, поднимает над головой винтовку и, держа за ствол, с размаху бросает ее в воду. Когда он оборачивается к Алексу, его глаза горят.

– Она застрелилась из твоего оружия, – говорит он.

Ближе к вечеру, когда косые лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев, они выходят на поляну. Перед ними в тени высоких вечнозеленых деревьев стоит большой дом из цельных бревен и камня. Алекс к этому моменту так устал, что движется почти в трансе, головная боль вернулась, но он разглядывает массивные бревенчатые стены, каменные колонны, высокие окна с многочастным переплетом.

Они заходят на широкую веранду у парадной двери. Алекс кладет рюкзак на пол, падает на одну из полированных скамеек, сделанных из половинок бревен. Замечает, что его ноги дрожат. С тех пор как они покинули сгоревший сарай, он едва сдерживал порыв к бегству, хоть и не представлял, куда ему бежать.

– Что это за дом?

– Какая-то шишка из «Нортфайр» построил себе летний домик, – отвечает Митио. – Ему не удалось им насладиться. Мы с Эмери порой оставались здесь на ночь, если не удавалось выйти из Заповедника до темноты. Я не планировал, что мы с тобой здесь заночуем, но это место так же безопасно, как и то, которое я для нас наметил. Здесь никогда не бывает сильной активности.

– Активность, – повторяет Алекс. – Так ты это называешь?

Он пытается не думать о том, что наблюдал у сарая. Не случилось ли то же самое и с Эмери?

К Митио вернулась прежняя тихая отстраненность.

– Ты увидел, что такое активность. Поэтому есть зоны, в которые мы не заходим.

– Ты знал, что с ним будет?

Митио не отвечает.

В доме почти нет мебели. Никаких ламп или стульев в огромной гостиной со сводчатым потолком, только голые деревянные полы и камин, облицованный большими круглыми камнями. В столь же просторной столовой, объединенной с кухней, есть стол, два деревянных стула и пустой шкаф со стеклянными створками, в котором, возможно, когда-то держали посуду. В других буфетных шкафах нет дверец, в них ничего нет, за исключением нескольких пустых пластиковых кувшинов для воды.

На первом этаже есть и третья комната – кабинет с двумя коричневыми кожаными креслами, обивка на которых потрескалась и облупилась. Алекс чувствует запах книг, еще не успев их увидеть. Его встречает ни с чем не сравнимый аромат кожи, пыли и чернил, и Алекс видит, что вдоль стен выстроились полки, к его удивлению, все еще