Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

вы устали в пути или ваш дух просит покоя, то мы дадим вам все, что у нас есть, — снова склонила голову сестра. — До тех пор, пока вы уважаете наше уединение и покой, вы у себя дома, а не в гостях. Ибо все мы дети Света, а здесь Его дом.

— Благодарю, святая сестра.

— Вы хотите сделать пожертвование в храм или в приют? — после небольшой паузы, поинтересовалась монахиня.

Её голос звучал спокойно, мягко и в чем-то даже приветливо. Времена Инквизиции и религиозных войн сторонников Светлоликого и Спящих Духов давно уже остались в прошлом. Так что в большинстве мест Империи, за исключением тех, где умами жителей завладели последователи Тавсеров, монастыри, церкви и храмы были ради и Первородным.

— В приют, святая сестра, — ответил Ардан.

Все же, наверное, ничего странного в том, что он «хотел» бы сделать пожертвование и в храм не было было бы, но могло вызвать лишние вопросы и подозрения. Не так уж и много Первородных и их полукровок исповедовали религию Светлоликого. А вот сирот среди них…

— Понимаю, — к каким-то своим умозаключениям пришла монахиня и махнула рукой.

Через несколько секунд от одной из групп сестер отделилась молодая девушка, еще явно не получившая документов. Лет четырнадцати, не старше.

— Сестра Млада, — обратилась к девушке монахиня. — Пожалуйста, отведи коня господина Эгобара в стоило и попроси трудника Надира напоить и накормить его.

— Да, святая сестра, — поклонилась Млада. — Господин Эгобар, с вашего позволения…

Арди передал поводья девушке, старательно избегая того, чтобы их руки соприкоснулись. Во-первых мужчинам строго возбранялось касаться Сестер Света, а во-вторых… ему действительно показалось, что он может её испачкать. И это несмотря на то, что у него были чистые руки. И все же… не настолько чистые, как Млада в её белоснежном одеянии.

Конь, не проявляя ни малейшей настороженности к незнакомому человеку, покорно пошел следом за девушкой в сторону конюшни.

— Пойдемте, господин Эгобар, — повернулась в другую сторону монахиня. — Я отведу вас к Святой Матери и та вам все объяснит и покажет.

— Замечательно, — искренне радостно, но сдержано, ответил Ардан.

Святой Матерью именовали настоятельницу монастыря — старшую монахиню, которая являлась чем-то вроде управляющего администратора, если выражаться на мирской манер. Именно она отвечала и за религиозную составляющую жизни монастыря, и за вполне себе бытовые дела. Так что личная встреча с ней могла в значительной степени помочь в расследовании.

Опираясь на посох, порой звеня цепочками гримуара, Ардан направился следом за монахиней, попутно не забывая украдкой осматривать территорию. Но сколько бы он не приглядывался и не присматривался, то в равной степени не находил ничего необычного.

Монахини, перемещавшиеся от корпуса к корпусу. Порой поодиночке, куда чаще — небольшими группками. Они о чем-то перешептывались и переговаривались. Ардан пару раз подслушал их разговоры, но слышал лишь бытовое обсуждение кухонных и храмовых вопросов, нюансы религии, мысли о Светлоликом и прочем, что волновало жителей замкнутого общества.

Среди трудников и трудниц, то латавших чумазые крыши, то толкавших бухтящие тележки, то тащащих от колодцев внутрь зданий булькающие ведра с водой, разговоров почти не было слышно. Как от мужчин, которых здесь оказалось не так уж и мало, так и от женщин. А если те и говорили, то только о деле.

— Вы хотите, господин Эгобар, задержаться для благословения на труд?

« Благословением на труд» называлось приглашение в храм. Просто так остаться за стенами святой обители не дозволялось никому. Трудники получали « благословение на труд». Монахини « благословение на молитву». А те, кто искали временного пристанища, будь то сироты или путники — « благословение на спасение».

— Боюсь, святая сестра, что нет, — вежливо отказался Арди.

Видимо его пристальный взгляд, который он хоть и пытался спрятать, не остался незамеченным.

Женщина задержалась около очередных ворот, ведущих в главное здание храма. Она повернулась к спутнику и заглянула тому в глаза.

— Ваша душа мечется, господин Эгобар, ей бы помог покой. Ей и тем тягостным мыслям, что вас гнетут.

Нет, это не была Звездная магия или Ведьмин Взгляд. Скорее жизненный опыт десятилетий, проведенных среди людей, бегущих от тягот и невзгод внешнего мира. Среди тех, кто искал силы за стенами монастыря, чтобы по крупицам собрать то, что без всякого стеснения, с жесткостью и жестокостью кулачного бойца, разбила окружающая их действительность. Не эта, а та, другая, оскалившаяся и рычащая, таящаяся за стенами.

— Я не верю в человеческого бога, святая сестра, — Арди не стал пользоваться наукой Скасти. Почему? Наверное по той же причине, по которой не мог позволить себе коснуться ни одной из тех, кто ходил в белоснежном одеянии.

— Нам не нужно верить в своего родителя, господин Эгобар, чтобы тот верил и любил нас, — ответила монахиня и осенила себя треугольником. — Светлоликий не столько вера, сколько…

— Выбор, — закончил за святую сестру Ард. — Я знаю катехизис церкви.

— Но вы сказали, что не верите.

Ардан только пожал плечами, а монахиня не стала допытываться дальше. Вместо этого она открыла выпиленную в воротах дверную створку. Они оказались в каменном зале, сонливо зевавшем массивными стенами, низкими сводами и ледяным полом. Когда-то это был центральный зал крепости, а затем и форта. А теперь, укрытый коврами, прячущий шероховатость кладки под иконами и сверкавший огнями свечных люстр и канделябров, он старательно маскировался под обитель людского бога.

Большинство изображений Святых (реальных исторических личностей, которых Церковь считала благословленными Вечными Ангелами) Арди легко узнавал благодаря сперва урокам истории в Эвергейле, а затем и лекциям в Большом. А вот изображений Ангелов он и не видел никогда. Шайа относилась к тем последователям Светлоликого, кто считал святотатством хранить изображение «отблесков Светлоликого» где-то, кроме как в святом доме — церкви, храме или монастыре.

Любопытно было взглянуть на них. Художники изображали Ангелов, как силуэты из света лишь с очертанием гуманоидных форм и крыльев за их спинами. Порой они держали в руках предметы, напоминавшие щиты, мечи, посохи и книги — такие витали над полями брани или навещали умирающих воинов, встретивших свой последний час на окровавленной земле.

Иногда Ангелы являлись простым людям с куском хлеба в голодный день, ростком пшеницы в неурожай, вязанкой хвороста в холодную зиму или же жменью воды в засуху. Изредка отдавали свитки и глиняные таблички лекарям и ученым, нашептывали песни бардам, сидели за