Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

Астарбел села в постели, тяжело дыша. Растрёпанная, она со смесью ужаса и благодарности посмотрела на меня и бросилась к колыбельке. Дитя всё ещё плакало: она взяла его на руки, поправляя ткани, в которые он был завёрнут. Крики вскоре сменились тихими всхлипываниями. Астарбел прижала младенца к груди, подошла ко мне и прохрипела:

– Я благодарна тебе за спасение. – Лишённая голоса из-за удушья, она откашлялась и, покачивая ребёнка, добавила: – Поднимайся, иначе застудишь почки и будешь чаще испражняться в наших садиках.

С усталой улыбкой Астарбел следила за моими неуклюжими потугами встать на твёрдые ноги.

– Ганнибал подослал… – Я встал, опираясь на перила. Облокотится о них. – Подослал к тебе убийц?

– На войне как на войне. Я первая начала – стоило ждать беды.

– Это точно была ты?

– Не имеет значения. Главное здесь то, что мы с Талилой подверглись нападению. – Астарбел подняла глаза на ночное небо – особенно близкое к земле, в отличие от римского, и в её очах отразилось две луны. Она опустила взгляд на меня; её фигура троилась перед пьяным взором. – Ты охотишься на злых духов, я знаю. Тем временем вижу, что ты справляешься и с монстрами, облачёнными в человеческие тела.

– А, знаю, чему пр-редшествуют твои хвалебные р-речи, – хмыкнул я. – Хочешь нанять меня сателлитом?

Астарбел поцеловала дочь в лоб и улыбнулась, однако глаза её остались холодны:

– Ромул и Рем, помнишь? Твой названый брат – советник Ганнибала, а ты – мой телохранитель. Жизнь упорно разводит вас по противоположным сторонам. Какую примешь ты, а какую – Луциан?

«Свою, – подумал я скрепя сердце. Я вспоминал детали наших легендарных и трудных приключений, какими мы поделились с карфагенскими сенаторами за ужином. – После всего, через что мы прошли, я не подниму на Ливия оружие».

– Астар-рбел, услышь меня, – хмельно воззвал я, – не ставь меня в оппозицию Ливию. Он мудр-рый, и я р-ручаюсь, что-то да сочинит. Но я не подниму против него ор-ружия, даже если он поддер-ржит твоего вр-рага!

– Ливию?

Я махнул рукой, не побеспокоившись о том, что выдал нашу рукировку. Когда я был пьян, меня мало что волновало, кроме зацикленности на определённой мысли. И ею была:

– Не подниму ор-ружия на него. Не втягивай нас в двор-рцовые р-разбор-рки.

– Вы знали, что вы – тот ещё ящик Пандоры, римские юноши? Не меньше, чем сенаторы Карфагена, – отозвалась Астарбел. – Я не прошу ни о чём, кроме того, чтобы ты ночевал подле моих покоев. Справишься, пьяный воин?

– Да, – осклабился я. – Только скажи, где поблизости, Ор-рк его забер-ри, клозет?

XII. QUIDQUID LATET, APPARĒBIT

* Тайное становится явным

Утро встретило нас напряжённым умиротворением. Сенаторы и мы с Ливием собрались в так называемом «морском» зале: голубые стены, потолки, расписанные под водную гладь, фрески с кораблями, идущему по узорчатым волнам. Пол был выложен мозаикой с геометрическими узорами, а потолок поддерживали колонны из белого мрамора.

Массивный стол из тёмного дерева опирался на ножки, обвитые декорациями виноградных лоз. На нём стояли золотые и серебряные кувшины, керамическая посуда со свежим хлебом, оливками, сыром, мёдом, финиками и виноградом. На отдельном блюде лежала ставрида, приправленная травами, а рядом – пиалы с маслом и уксусом.

Мрачный я соседствовал с Астарбел, выглядевшей чрезмерно собранной после страшной ночи. Я заметил, что она надела амулет с дланью Танит. Она питалась через силу, бросая ледяные взгляды на Ганнибала.

А тот, в свою очередь, посадил рядом с собой спасителя Ливия. Он бросал на меня взгляды, его пальцы нервно барабанили по краю стола. Оставшись по вражескую сторону, Ливий, как и я, наверняка чувствовал себя неуютно.

В жизни не бывал на завтраке напряжённее, чем тот. Мы с Астарбел устроились напротив Ганнибала и Ливия, за одним столом, однако между нами разинула глотку глубокая пропасть. Карфагенской элите было под силу рассадить нас с Ливием как нерадивых учеников.

– Ливий, – по моей просьбе Астарбел обращалась ко мне как к Туцию, – передай, пожалуйста, масло.

Я выполнил её просьбу. Завтрак продолжался в гнетущей атмосфере. Мы жевали молча, поглядывая друг на друга. Ганнибал первым нарушил молчание:

– Вчера так и не выслушали вас до конца, римские герои, внимаем же сейчас, – он пожал плечо Ливия, – что привело вас в Карфаген?

Тот перехватил инициативу и рассказал обо всём, что произошло злополучным агональским днём в Риме. Кратко, но не упустил ни единой детали, которая могла бы смутить. Когда он поведал о Плинии Илларионе Клавдии и об «именном поборе», Астарбел окинула меня уважительным взглядом.

– Право дело, иллириец вас не обманул, – подтвердил Ганнибал, – в нашей знаменитой библиотеке хранятся рукописи царя Нумы, которые он передал в дар. Он приплывал сюда несколько лет назад, всё роптал, – посмеялся он, – что его «на старости лет» уговорила посмотреть свет жена. На старости лет? Вот уж враки, сказал я ему тогда, всем бы выглядеть таким атлетом в шестьдесят!

– Можем ли мы изучить свитки? – спросил Ливий. – Мы хватаемся за призрачную надежду – найти среди записей мудрого царя рецепт по восстановлению правильного хода времени.

– Мы не возражаем, – улыбнулась Астарбел и стрельнула взором по Ганнибалу. – Правда же, господин Магон? Примем гостей как следует, чтобы ночью они спали спокойно.

Последние слова она прошипела подобно змее.

– Разумеется, госпожа Баалшамем, – вторил ей он с теми же ужимками, – чтобы гости ни в чём себе не отказывали, пили и ели на пирах, не беспокоясь о том, что пища отравлена.

Громкий стук и звон посуды разбудил меня. Я предался лёгкой дрёме с открытыми глазами – слова про свитки Нумы и гостеприимство долетали до вымотанного бессонницей ума фрагментами.

Встрепенувшись, увидел побелевшие губы Астарбел, которые она сжала в линию, и изящную, но крепкую ладонь, опущенную на столешницу. Её плечи вздымались, а взгляд метал молнии.

– Ты хотел убить меня на глазах у маленькой дочери, подонок, гнилой головорез!

Ганнибал поднялся – резко, будто сейчас полезет в драку, поэтому я рефлекторно потянулся за копьём, которое мне вернули по приказу Астарбел для её защиты. Ливий, вынужденный принять сторону Ганнибала, поднялся и уговорил сенатора не вступать в спор.

– Амзир, – Ганнибал подозвал молчаливого слугу-ливийца, – отведи дорогих гостей в библиотеку и покажи рукописи Нумы Помпилия, это десятая секция.

Амзир склонил курчавую голову. На вид ему было немногим больше, чем нам с Ливием. Глаза, чёрные, большие и проницательные, глядели беспристрастно. Он попросил следовать за ним, но Ливий вдруг кинулся к столу и зачерпнул щепоть приправ. Мы посмотрели на него в смятении. Ливий понюхал травы и опустил голову:

– Так я и знал.

– Что? Отрава? – спросил Ганнибал, кинув