Цена империи. Выбор пути - Игорь Аркадьевич Черепнев

Я же собрался именно в Санкт-Петербурге сделать два сообщения, которые должны были перевернуть жизнь в стране, придав ей столь необходимое ускорение. В августе 1887 года у меня случился удар. Высокое давление, к сожалению, тонометр уже мы изобрели, но у меня во дворце этой медицинской диковины не было. Ладно, примчавшаяся бригада врачей, допускаемых к телу монарха, быстро сориентировалась с этим делом и мне сделали кровопускание. К удивлению, в данном случае сей варварский метод лечения помог. Можно сказать, что я отделался легким испугом. Но все-таки я не молод. И в Михаила в ТОЙ реальности террористы не стреляли, так что его здоровью ничего не угрожало и дожил он до весьма преклонного возраста. А тут у меня появилось стойкое ощущение, что могу совершенно внезапно уйти на тот свет, и при этом вопрос о преемственности власти останется открытым.

Я не мог сейчас просто взять и сделать Сандро своим наследником, этому воспротивятся все, от маман до последнего санитара в войсках. Нет, вся аристократия выступит одним фронтом, разве что небольшая группа флотских поддержит Сандро, и то… В это время мне на ум пришел вариант соправления. Естественно, первым соправителем должен был стать старший сын Николай, на всякий случай. Сам Коленька к власти не рвался. Вообще весьма безынициативный типус. Но типа родная кровь. В общем, указ был создан толковыми юристами, мне принесли его на согласование буквально перед Рождеством. И сейчас, после торжественной церемонии, я должен был объявить о появлении соправителя Николеньки. Второй указ, уже подписанный мною, касался реформы сословной системы в Российской империи. По этому закону в государстве оставалось всего два сословия: служивое и податное. К служивому сословию относились все чиновники и военные, то есть все, кто находится на государственной службе, сюда же относились и казаки, несущие воинскую повинность. В податное сословие – все остальные. Если ты помещик, да хоть граф, но не служишь государству, то переходишь в податное сословие, платишь налоги и так далее. Причем для податного сословия вводилась прогрессивная шкала налогообложения. Да, чем ты богаче, тем больше налог. Нет, не по шведскому варианту, отнюдь, но все же ощутимо. За этим указом должна была последовать налоговая реформа, причем серьезная. Да, забыл про церковь. Церковь отделена от государства, так что все священнослужители попадали тоже в податное сословие и должны были платить налоги государству. Почему я решил объявить об этих важнейших указах в Санкт-Петербурге? Мне показалось это символичным. Николай сейчас служил в кавалергардах, так что все должно было получиться более-менее гладко.

Я ехал в первую столицу с тяжелым сердцем. И все потому, что Ольга Федоровна не могла приехать: у Алексея неожиданно случилась сильная простуда с жаром, возможно, чахотка не собиралась сдаваться. Курьер вез императрице антибиотики, пока что они производились в очень небольшом количестве, хотя на подходе было создание первых реакторов, в которых пенициллиновый грибок мог выращиваться в достаточно серьезных количествах. Да, Сандро семь лет назад нарисовал такой реактор. Но чертеж – это одно, а вот создать оный на современном технологическом уровне – задача была не тривиальная, а еще более сложной оказалась проблема создания технологической карты процесса! Вполне естественно, что как заботливая и любящая мать императрица осталась в Крыму. Я же поехал в Питер в гордом одиночестве. Надо сказать, что я сильно устал и в дороге немного продрог, все-таки начало мая в этих широтах не настолько уж теплая погода, а тут еще дважды выходил на перрон, когда паровоз заправлялся топливом или водой. Что-то подспудно терзало меня, но что именно? Я пока что не понимал. Пришлось отогреваться горячим чаем. Вспомнил свое появление в этом мире, как меня отпаивали чаем, а я смотрел на развалины Зимнего и тоже ничего толком не понимал.

У меня было желание уехать куда-то и побыть одному, хотя бы несколько дней. Я чувствовал, что реформы, которые я проводил, начинали тормозиться. Просто никто не понимал, зачем они нужны. А у моих сторонников сил было немного. У кого я нашел поддержку? У части интеллигенции, которая увидела в прогрессе уникальную возможность серьезного социального лифта. У рабочих, которым удалось улучшить условия работы. При этом у большинства промышленников и банкиров мое правление вызывало серьезное сопротивление. Армия была за меня. Флот? В принципе, тоже, хотя его вынужденное сокращение и мое увлечение москитными силами многих мореманов раздражало. В общем, флот фифти/фифти. Часть еврейской общины и староверов – это мой плюс. А вот католики, особенно польские, серьезный минус. Враги. Церковь? Очень неоднозначно. Дворянство? Частично друзья, больше враги. Аристократия – против меня, пусть не полностью, но тем не менее… Купечество? Очень много недовольных монополией государства на торговлю зерном, золотодобычу. Крестьянство? Самая большая моя боль… Почему-то их мои реформы вообще не затронули. Этот самый большой слой населения не хотел перемен! Максимум – получить больше земли! Новые инструменты? Сохой справляемся. Зачем нам дорогой плуг? Агрономы? Деды так делали, нечему нас учить! И вот эту инерцию пока что не удалось разорвать. Переселение шло медленно. Очень медленно. Во-первых, не хотелось человеческих жертв из-за непродуманности программы, воровства и чиновничьего произвола. Люди, отправляющиеся за тридевять земель, очень уязвимы. И мы брали излишки человеческие только из регионов, в которых гулял царь Голод.

Ранним утром я приехал в весенний Санкт-Петербург. Город встретил меня дождем, возможно, собиралась гроза. Надеюсь, не такая, как в тот день, что меня закинула в этот мир. Небо было свинцовым, тяжелым, громоздкие тучи величественно ходили почти над головами. На площади перед собором собралась толпа обывателей и почти весь петербургский бомонд. Конечно, многие переехали в Москву, но значительная часть знати не собиралась покидать облюбованные места. Инерция мышления? Не знаю. Впрочем, сейчас меня интересовало совершенно другое: я хотел сразу после ехать в Менделеевский комитет, чтобы как-то подтолкнуть развитие радиотехники. Что-то там у Попова шло не все так гладко, как хотелось. Искровый передатчик уже был, работал, приоритет был запатентован и объявлен всему миру. Но дальность и устойчивость связи пока что оставляла желать лучшего. Как сегодня все-таки душно! Гроза прет. Наверное, перепад атмосферного давления, будет метель… Службу ведет митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский Исидор, старичок, которому почти девяносто лет исполнилось, здоровьем он слаб, но эту службу посчитал невозможным отказаться вести. При всем при том ясного ума человек, один из немногих, кто отнесся к реформам в церковной области с пониманием. Молитвы возносятся к небесам, которые