И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

В тронном зале, помимо королевского трона на одну персону, камина, полного пепла, и статуй богинь, теперь располагался на золоченых подножках стеклянный гроб, тот самый, что видела Моник в роще под горой. Тело Сеголен по-прежнему хранилось в нем, ожидая возвращения хозяйки. Беньямин Де Кольбер помог девушке присесть на низкую софу, а сам встал подле короля теней, напротив полупрозрачной клетки, сверля принцессу взглядом. Громогласный голос Максанса Дю Тревилля отскакивал от высокого потолка и стен, но казалось, что слова даются мужчине с трудом, толстый панцирь, наращенный с годами, вот-вот лопнет, явив нежную мякоть, словно спелая тыква на грядке.

– Но папа, если бы ты знал, как порочны их сердца, как сами они желали смерти, напрочь запутавшись в грехах, лжи и грязи…

– Да, они были неидеальны, но едва ли хотели умереть таким образом. Андре Вашон, Арлетт, и богини ведают, кого еще ты убила, поспорили бы с тобой, если бы могли, но ты не дала им и шанса, – подала голос Моник, огрызаясь в ответ.

Бесшумными мышами в зал вошли слуги – Эдуар Леконт и Морисетт Самсон, не решаясь поднять на принцессу головы. Морисетт испытывала противоречивые чувства, девочка была ей словно родная дочь, женщина находилась подле каждую свободную минуту, хоть и понимала, что клетка – вынужденная мера, но не могла полностью смириться, что некогда столь чудесное дитя превратилось в монстра, терзающего чужие тела и души. Сеголен оскалилась, вонзив когти в черные, клубящиеся вокруг тени, будто выплевывая слова, сменив милость на гнев:

– Что ты знаешь об идеальности, жалкий сосуд?! Эти девочки были полны гнева, и я дала им то, чего они жаждали больше всего на свете, – отмщения. У таких, как они, кишка тонка сделать что-либо без моей помощи. Ах ты, маленькая дрянь, ты могла бы быть идеальным дополнением, с твоими способностями мы вычистили бы мир от этих слабых, развращенных и глупых существ. Ты наверняка видишь меня единственным злом, избавься ты от которого, все беды закончатся. Что ж, у меня для тебя сюрприз напоследок, одной мне было не справиться. Нужен был еще один мятежный дух, столь же сильно желающий расправы. Отец, открой гроб и дай ей прядь моих волос, пусть призовет всех слуг!

Произошло то, чего не ожидал никто. Максанс колебался, но все же выполнил просьбу дочери, срезав прядь огненных волос Сеголен, и минуту разглядывал ее, не зная, как поступить. Беньямин не мог сделать выбор за Моник, но страшился ее выбора, думая, что лучше было бы отказаться, не обратить внимания на то, что молвят эти гнусные уста. Однако Зоэ-Моник поднялась с места, несмело протянув руку к королю, не сводя взгляда с принцессы теней. Любопытство пересиливало страх, теперь Сеголен ничего не сможет сделать с ней и ее близкими. Стоило ли отказывать приговоренной к смерти в последнем желании?

В голове шумела пустота, девушка взяла в руки прядку, трижды произнеся имя двоюродной тетки, стоя подле горевшего ручного канделябра на столике подле софы. И после нутро молчало, когда один за одним стали появляться в тускло освещенной комнате слуги Сеголен Дю Тревилль, которых Моник видела ранее. Зоэ-Моник почувствовала, как холодок пробежал по загривку, призрачное дыхание коснулось нежной кожи, она обернулась и вздрогнула, встретив печальный взгляд некогда любимых глаз. Эрве Дюшарм смотрел на возлюбленную с такой тоской, что, казалось, сердце, обливающееся кровью, разобьется на миллион осколков.

– Что?! Нет, нет, нет…

– Ах-ах-ах, да-а-а-а! Даже теперь, когда я в западне, тебе все равно больнее, чем мне. Боюсь, моя дорогая, если вы уничтожите меня, то убьете и моих слуг. Без моей энергии и силы они не смогут существовать. Ты больше никогда не увидишь нашего сладенького мальчика, никогда не коснешься… ох-х, знала бы ты, с каким упоением он убивал для меня, как закапывал новые жертвы в саду на старой ферме. Я не планировала воскрешать и его мать, конечно же, но при жизни они были настолько связаны, что я вытянула счастливый билетик, два по цене одного, ах-ах-ах!

Не слушая слова Сеголен, Зоэ-Моник бросилась к парящему в воздухе парню, пытаясь взять Эрве за руку, но пальцы проскользнули насквозь; темно-синяя дымка, из которой теперь состояло его тело, рассеялась в том месте, где прошла рука Моник, и плавно вернулась в прежнее состояние. Боль в глазах девушки отражением пролегла мукой на лице парня.

– Неужели нет иного способа? Хоть какого-нибудь??? Пожалуйста, Максанс, умоляю…

Ноги Зоэ-Моник Гобей подкосились, она рухнула коленями на мраморный пол, сжимая пальцами ткань своей одежды, страшась, что дыхание окончательно ее покинет.

– Нет, дорогая. Сеголен права, вместе с моей дочерью вслед в геенну огненную отправятся и все ее слуги.

– Это неправда, Эрве, скажи, что все это неправда…

Горячие колючие слезы лились из глаз, губы Моник дрожали, но она продолжала твердить слова, в которые с каждым разом и сама с трудом верила.

– Ты прекрасно знаешь, что правда, а что – нет. Ты знала, не могла не знать. Поняла это даже раньше, чем я сам вспомнил, что мертв. И все же, Зоэ-Моник, ты знаешь и другую правду. Хоть и я призрак, но часть моего сознания уцелела. Я полюбил тебя и буду любить даже там, по ту сторону жизни. Вечно. Только прошу, сделай для меня кое-что: живи, выброси из головы мысли о смерти и будь счастлива, зная, что с тобой все в порядке, моя душа упокоится с миром.

– Нет, Эрве, не надо, не надо прощаться, пожалуйста, не-е-е-т!!!

Максанс подал знак Беньямину удерживать девушку, он тотчас обнял ее, крепко сжимая, словно бьющуюся о стенки клетки птицу. Сеголен наслаждалась чужой болью, смеясь с каждой секундой все громче, пока в один миг не замолкла, утопая в мороке, созданном ее отцом.

– Нет, отец, не надо!

Перед глазами женщины возник красивый, некогда полный любви и жизни дом, где погибли дети и супруг Сеголен.

– Я не хочу, он убил моих детей, не хочу к нему…

– Это ты убила своих детей, а не Анри, Сеголен. Ты, и только ты, пора тебе принять ответственность за то, что сделала…

Сеголен Дю Тревилль под влиянием теней отца приближалась к дому в наваждении, они скручивали руки, толкали в спину, не давая увернуться, но у самого порога она вынырнула из чужого сознания, ринувшись к своему настоящему телу, освободив Арлетт Пинар из оков. Подруга Моник безжизненно опустилась на пол, окончательно смежив веки. Король теней мгновенно наложил проклятие на