Чайная буря - Хафса Файзал

От Арти не ускользнуло, как тщательно Пенн выбирал слова. Это было бремя, а не благословенный дар. На ее долю выпало больше страданий, чем она причинила другим.

– Когда все это закончится, – Пенн посмотрел ей в глаза, – мы сможем вернуться в дом на Имперской площади. Мы с тобой. Твоя команда. Устроишь там новый «Дрейф».

Он взял Арти за руки, привлек к себе, поцеловал в макушку. На миг она замерла, с удовольствием ощущая себя крошечной, защищенной его крупным телом, позволив себе побыть юной в том смысле, в каком Белый Рев ей этого не позволял.

Пенн говорил о том же уюте и безопасности, которые сулил ей еще десять лет назад, но Арти, хоть и мечтала обо всем этом, знала, как заканчиваются подобные истории.

* * *

Все притихли, когда она вошла в кабинет Пенна. Флик отсутствовала. Сначала Арти посмотрела на Джина – это было проще всего.

– Ох, Арти. Кажется, я впервые вижу тебя в платье, – сказал Джин. – Прекрасно выглядишь.

Арти оскалилась.

– Сколько зубов хочешь сохранить? Два или четыре?

Джин захохотал, и Арти невольно представила, как эта сцена разворачивается в «Дрейфе» – позади него гладкая стойка, помещение наполнено ароматом чая.

– Под платьем точно прежняя Арти. – Потрепав ее с некой гордостью по макушке, Джин направился к выходу. – Я, пожалуй, тоже пойду приоденусь. – Он бросил грозный взгляд на Маттео. – Веди себя прилично, Андони. Иначе нам с тобой придется потолковать.

– Все в порядке? – спросила Арти.

Маттео смотрел на нее, хлопая глазами, будто не услышал ни слова.

Арти насупилась.

– Я не люблю, когда на меня пялятся. Кажется, на твоем языке меня описали бы словом экзотичная – если ты не в курсе.

– Со своим языком я и сам прекрасно справляюсь, дорогая, – заверил ее Маттео. У Арти защекотало в груди. – И буду весьма рад это продемонстрировать.

Он склонился вперед, его взгляд соскользнул на ключицу Арти, и зеленые глаза вспыхнули. На скулах заходили желваки, между приоткрывшихся губ мелькнул кончик языка.

– Ты просто ослепительна, Арти. Восхитительна. Ты завораживаешь – своим гениальным умом.

То была редкая похвала ее интеллекту. Прежде сметливость Арти отмечали как нечто чрезмерное, граничащее с безрассудством. Ей всегда говорили, что она излишне лукава, продажна.

Но никогда прежде – что гениальна.

Маттео бросил на Арти последний взгляд, поправил сари у нее на плече – от его прикосновения кожу словно обожгло жидким огнем – и ушел.

53

Джин

Джин решил, что Пенн превзошел самого себя, устроив прием для газетчиков в зале собраний Атерея. Мимо сновали одетые во фраки официанты с подносами, изящные бокалы мерцали в свете роскошных люстр. Блеск паркета оттеняли узорчатые ковры из дальних пустынных краев, зал изобиловал элегантными и причудливыми украшениями.

За спиной послышался какой-то шорох, и Джин развернулся лицом к темному углу с зонтом наготове.

– Это я.

Сердце Джина заколотилось чаще.

– Такой мрачный угол не место для прелестной голубки.

– Что, если я не хочу быть голубкой?

Флик вышла на свет. Кудри обрамляли нежные черты лица, пара завитков ниспадала на лоб. У Джина застрял комок в горле.

– Что это на тебе?

– Это на тебе что? – ахнула Флик, удивившись не меньше.

– Ты же говорила, что я одеваюсь как на похороны! – воскликнул Джин.

– А ты говорил, я похожа на флаг! – одновременно с ним воскликнула Флик.

Повисла тишина.

Она выглядела сногсшибательно – в платье из жатого бархата глубокого, самого темного изумрудного оттенка. Шею обхватывал тугой воротничок, лиф был объемный, а от присборенной талии шла пышная юбка с фалдами. Платье обхватывало фигуру Флик, как и подобало: туго, страстно. Красиво. Джину захотелось приблизиться к ней и сделать то же самое. Зарыться носом в ее волосы и вдохнуть этот солнечный дух.

– Сиреневый, – натянутым голосом произнесла Флик. Она подтянула длинные перчатки, оставив обнаженной лишь узкую полоску кожи на плечах, чтобы поддразнить Джина. – Ты выбрал сиреневый цвет.

Цвет твоего берета, чуть не сказал Джин, но сейчас это прозвучало бы глупо, хотя в тот момент, когда он заказывал пиджак у портного, идея казалась отличной. Под расстегнутым пиджаком на нем была белоснежная рубашка, из нагрудного кармана выглядывал платочек с черной каймой, а довершали этот ансамбль брюки сливочного оттенка.

Во взгляде Флик читались настороженность, волнение и тревога. Ее мать тоже придет, сказала Арти.

– Все будет хорошо, – обнадежил ее Джин.

– Тем, у кого не бьется сердце, проще? – робко спросила Флик. – Когда ничего не чувствуешь?

Джину не хотелось, чтобы Флик терзалась мыслями о матери и ужасных вещах, которые натворила леди Линден. Не хотелось, чтобы Флик раз за разом вспоминала, как передавала тот конверт.

– Мы наедине в темном коридоре, – сказал Джин, взглянув на нее исподлобья, – и ты вдруг решила пофилософствовать?

До конца своих дней Казимир будет помнить, как потемнел ее лучезарный взгляд, когда он это произнес.

– Нет, – прошептала Флик и резко шагнула к нему, заставив его отступить к стене алькова, отчего у Джина перехватило дух.

Он провел кончиками пальцев по глянцевой ткани ее перчаток. У нее сбилось дыхание, томный взгляд проследовал за руками Джина – кровь у него в жилах припустила с новой силой.

И вот тогда, тонко вздохнув и приподнявшись на цыпочки, Флик поцеловала Джина. Мягко, нежно. Сводя его с ума. Он отстранился, цокнув языком, а затем хрипло сказал:

– Позволь показать тебе, как это делается, милая.

Джин заключил лицо Флик в ладони и впился в ее губы.

Она ахнула и затрепетала, а затем ответила на его поцелуй, прильнув к нему всем телом, отчего Джин застонал, чувствуя, что тонет в этом буйстве полевых цветов и солнечного света.

– Флик, – прошептал он – то ли со стоном, то ли с мольбой.

Она слегка отстранилась и уставилась на него с удивлением и восторгом.

– Повтори.

Джин обольстительно улыбнулся.

– Правда, Фелиси…

– Нет. Не то имя, которое она мне дала. А то, которое я создала себе сама.

И Джин так впечатлился мощью ее слов, пылкостью ее духа, что сделал, как было велено.

– Флик. – Он запечатлел поцелуй у нее на переносице, там, где ее веснушки рассыпались как звезды по ночному небу. –  Флик. – Еще один поцелуй – в уголок губ, смакуя ее стон нетерпения. –  Флик.

Джин заставил губы Флик раскрыться, и она охнула, когда он прикусил ее нижнюю губу. Она обняла его за шею, запустила руки ему в волосы и притянула поближе к себе.

В ее поцелуе был привкус