Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев

Ликаон гордо поднял голову, но в глазах всё еще читалась тревога.

— Даю слово мага — твой щенок вернется, — Атразар похлопал по тушке косули. — А пока давай-ка отрежем кусочек для супа. Остальное — тебе.

Острозуб неожиданно ткнулся мордой в руку старика, выражая благодарность. Атразар усмехнулся:

— Вот бы мой ученик так же меня слушался!

Пока маг возился у очага, Ликаон устроился у его ног, как преданный пес.

— Знаешь, — вдруг сказал Атразар, помешивая варево, — если бы все мои ученики приносили мне свежую дичь, обучение магии шло бы куда веселее.

Острозуб фыркнул, будто смеялся. В этот момент в котле лопнул особенно крупный пузырь, обдав обоих ароматным паром.

— Видишь? — засмеялся старик. — Даже суп одобряет нашу дружбу!

Но за шутками он не переставал мысленно поддерживать Марселя, посылая ему тепло и силу. Скоро начнется настоящее испытание — и старый маг знал: его ученик справится. Пусть даже для этого придется перевернуть все миры.

Глава 26. Суд

Флорида, Земля « U-332 », недалёкое будущее

Кают-компания небольшой парусной яхты наполнилась ароматом «Тоститос» и пряного соуса «Сальса». Соленый воздух моря смешивался с запахом жареной кукурузы, создавая странно уютную атмосферу для обсуждения судьбы миров.

Горыныч в образе эксцентричного миллиардера Маркса расставлял на столе закуски, словно уличный торговец-зазывала: «Чипсы с перцем чили — для храбрости! Сальса экстра-острая — для ясности мысли! И классические — для консерваторов!» — он подмигнул Хлое, которая смущенно откинула с лица локон волос.

Маркус стукнул ладонью по столу, заставив чипсы подпрыгнуть:

— Марсель! — его голос прозвучал как выстрел. — Если твои мысли сейчас крутятся вокруг зеленых глаз Хлои, представь, как они потускнеют, когда мы провалим миссию!

Саид, не упустив момента, добавил:

— Что значат судьбы миллиардов перед одним единственным «случайным» прикосновением к руке возлюбленной? — Он сделал преувеличенно мечтательное лицо, за что получил увесистый подзатыльник от Хлои.

— Ой! — потер затылок Саид. — Ну скажи, что я не прав!

Хлоя покраснела, как их соус «Сальса», но Горыныч ловко перехватил инициативу:

— Не завидуй, парень! — Он шлепнул Саида по плечу, чуть не сбив того со стула. — У настоящего мужчины должно быть три вещи: верный друг, острая сальса и красивая девушка. У Марселя всё есть, а у тебя? — он многозначительно потряс пачкой чипсов.

Взрыв смеха потряс яхту. Даже серьезный Маркус не удержался от улыбки, наблюдая, как Саид обиженно хрустит чипсами.

Когда смех стих, Маркус положил руку на плечо Марселя. Его голос стал тихим, но каждое слово било точно в цель:

— Сынок, когда близнецы приведут тебя к судье... — он посмотрел прямо в глаза юноше, — вспомни того Марселя, каким ты был до взрыва. Твой гнев, твою боль. От этого зависит всё: твое будущее с Хлоей, судьба братьев, жизнь другого «тебя»... и, возможно, само существование Земли.

В каюте воцарилась тишина, нарушаемая только хрустом чипсов в нервных пальцах Ахмеда.

— Ахмед, Саид, — продолжил Маркус, — все должны поверить, что Марсель — кровавый террорист. Вспомните свои актерские навыки.

— О, это мы сможем! — Саид вскочил, изображая ярость. — Этот монстр взорвал моего любимого повара! — он схватил со стола банку сальсы и прижал к груди. — Его печенье с шоколадной крошкой было лучшим в галактике!

Даже Маркус не выдержал и рассмеялся:

— Ладно, актеры, хватит на сегодня. Ешьте свои чипсы. — Он обвел взглядом команду. — Я верю в вас. Но если провалитесь... — он взял со стола самый крупный чипс и демонстративно разломил его пополам.

Хлоя незаметно протянула Марселю свою руку. Их пальцы сплелись под столом, пока остальные спорили, какой соус лучше сочетается с чипсами: фирменный «Тоститос» или «Сальса».

***

Золотистый коньяк переливался в хрустальном бокале, отражая последние лучи заходящего солнца. Его сиятельство герцог Ювастирион с блаженной улыбкой потягивал благородный напиток, наслаждаясь каждым глотком. На языке раскрывались тонкие ноты ванили, дуба и едва уловимого аромата спелых абрикосов – настоящий дарианский шедевр, любезно предоставленный майором Кельракисом.

Терраса особняка, словно нос корабля, нависала над бескрайним Атлантическим океаном. Солёный бриз играл с белоснежными шторами, принося с собой крики чаек и шёпот прибоя. Лёгкие Ювастириона расширились, вбирая свежий озон — контраст с удушливой искусственностью воздуха в отсеках «Разящего» вызывал почти эйфорию. Только сейчас он осознал, как сильно «Разящий» напоминал герметичный гроб.

«Как же приятно иметь влиятельных друзей», – думал герцог, наблюдая, как алые блики заката танцуют на поверхности океана. Апартаменты, предоставленные другом майора, превосходили все ожидания: безупречный сервис, изысканная кухня, приватный пляж с идеальным песком цвета слоновой кости. Даже в его родных владениях на Феларии не было такого уровня комфорта.

Герцог с грустью посмотрел на пустое кресло напротив. За время путешествия он успел привыкнуть к обществу бравого космофлотца. Ивор Кельракис оказался удивительным собеседником – его рассказы о тайнах космоса, межгалактических интригах и невероятных приключениях завораживали. Теперь же, оставшись один, Ювастирион чувствовал себя... неуютно.

Он снова наполнил бокал, любуясь, как янтарная жидкость ловит последние лучи солнца. Предстоящий судебный процесс не вызывал у него ни малейшего волнения. За годы работы специальным судьёй последней инстанции он выработал безупречную систему сканирования нервной системы подсудимых. А уж экспертиза подлинности оттиска воли – вообще детская забава для его натренированного сознания.

«Жаль, Ивор не сможет оценить моё мастерство завтра», – с досадой подумал герцог, осушая бокал. Майор сослался на какие-то срочные дела на космодроме и исчез на весь вечер.

К полуночи бутылка дарианского коньяка опустела. Ювастирион с удовлетворением отметил, что напиток подействовал как нельзя лучше – мир вокруг приобрёл мягкие, размытые очертания, а на душе стало тепло и спокойно.

– Вот бы Ивор сейчас... – начал было герцог, но его речь внезапно прервалась громким храпом. Голова судьи склонилась на грудь, бокал выпал из расслабленных пальцев и покатился по мраморному полу.

В последний момент перед погружением в объятия Морфея Ювастириону показалось, что где-то вдалеке раздался знакомый голос: «Ваше сиятельство?..»