Салага - Василиса Мельницкая

— Нет, — ответила я честно. — Я ощущала эмоции этих людей. Я понимала их намерения. Они бандиты, а Ваха — монстр. Я не хотела убивать. Если бы у меня был опыт, я смогла бы предусмотреть… То есть, я не подумала о том, что они начнут стрелять друг в друга. Но я не жалею. Я понимаю, что нарушила закон. Я не хочу никакого могущества. Но я не жалею.

Разумовский кивнул.

— Ты справишься. В гостиной сейчас закончат уборку, накроют на стол. Спокойно поешь и отдыхай. Постарайся не думать о том, что произошло. Если не получится, повторяй: я ни о чем не жалею. Если станет совсем плохо, химеры меня позовут.

— Сергей Львович…

Он обернулся, взявшись за дверную ручку.

— Что?

— Вы же не накажете Саву? Не его вина, что…

— О господи! — Разумовский возвел очи горе. — Пошли мне терпения!

И он вышел из спальни, ничего не ответив.

Глава 53

— Еще не вернулась?

— Не вернулся, — процедил Савелий, не отрываясь от очень важного занятия.

Он запихивал в рюкзак резиновые сапоги. Следовало отправить их туда раньше, сразу после консервов с тушенкой, а внутрь засунуть мыло, мочалку и прочие банные принадлежности. Но Савелий о сапогах забыл, а когда вспомнил, в рюкзаке почти не осталось места. И что, теперь его разбирать и заново укладывать⁈

— Точно. Я уже как-то и отвык говорить о Яре, как о парне, — вздохнул Матвей.

Он привычно оседлал стул и с минуту наблюдал за мучениями Савелия.

— Не впихнется, — наконец резюмировал Матвей. — Тупо объема не хватает.

— Да знаю я! — воскликнул Савелий и пнул многострадальный рюкзак.

— Что-то ты рано вещи собираешь, — заметил Матвей.

— У тебя есть другие предложения, как убить время? — мрачно поинтересовался Савелий. — В комнате уборку сделал. Шкаф разобрал. Полы помыл. Дважды. На стадионе не знаю сколько километров нарезал. Из тренажерки меня выгнали.

— Кто посмел?

— Инструктор. Там сегодня Бес дежурит. Сказал, что ему трупы без надобности.

Бес, он же Бесо Давидович Ниношвили, безусловно был прав. Савелий и сам понимал, что истязал себя нагрузками, вопреки здравому смыслу. Если сердце не выдержит, то никакой врач десятого уровня не поможет.

Ожидание давалось Савелию нелегко. Разумовский забрал Яру вчера утром, а сейчас уже шесть вечера, а она еще не вернулась. Собственная беспомощность бесила, как никогда.

Савелий перевернул рюкзак и вывалил его содержимое на кровать.

— Яре не предъявят обвинений, — произнес Матвей. — Дед сказал. Дядя Саша подтвердил.

Савелию Александр Иванович говорил то же самое. Но зачем Разумовский держит ее при себе? И почему так долго!

— Сава, зачем тебе тушенка? — спросил Матвей. — Насколько я помню, там хорошо кормят.

— Кормят хорошо, — согласился Савелий. — Ты же в прошлый раз в другом хозяйстве был? Не на картошке?

— Мы свеклу убирали.

— Ага, точно. Так у нас с ребятами традиция. Картошку варим, потом в нее банку тушенки добавляем. Классный перекус, когда ночной жор нападает.

— А варите в чем? — заинтересовался Матвей. — В котелке? На костре?

— В чайнике.

— Вещь, — согласился Матвей.

— Ладно, ты о сестре расскажи, — попросил Савелий. — Как она? Ты у нее был?

— Она в порядке. Дед лучших врачей подключил, оплатил лечение. Я у нее не был. Она ж ребенок, только родных пускают.

— А ты кто? — опешил Савелий. — Ты ее брат.

— Я и Яре брат. Об этом все знают? — неожиданно зло огрызнулся Матвей.

— С Ярой особый случай, — возразил он. — Она скрывает принадлежность к роду. И тебе невыгодно становиться бастардом опальных Морозовых. А с Любой что не так?

— С ее матерью, — пояснил Матвей. — Все не так с ее матерью. Она не хочет говорить дочери о старшем сыне. Да и черт с ней. Так даже лучше.

— Она тебя хоть за спасение дочери поблагодарила?

— Зачем? — Он усмехнулся. — Сказала, что я жмот. И что Люба чуть не погибла из-за моей жадности.

— Чего⁈ — возмутился Савелий. — Надеюсь, ты объяснил ей, что Люба стала заложницей из-за ее глупости? И что если бы не ты…

— Если бы не Яра, — перебил его Матвей. — Я ничего не сделал. Ни-че-го. И поэтому я ничего не стал ей объяснять.

Савелий хотел возразить, но промолчал. Если так, то и он ничего для спасения Любы не сделал. А с матерью Матвей сам разберется. Не Савелию советы давать, когда сам с родителями в ссоре.

— Ты ужинал? — спросил Матвей. — Прогуляемся в столовую?

— Можно, — согласился Савелий.

До начала занятий оставалась пара дней, и общежитие гудело, как растревоженный улей. Новички заселялись, старожилы возвращались с каникул.

Порядки в академии государственной безопасности не были такими строгими, как в военных училищах, и в отношениях между старшими и младшими обходилось без обязательных цуков. Однако любители попугать первогодок находились и здесь. Зарываться им не позволяли, но упражнение «упал — отжался» практиковалось, иногда даже с удовольствием.

Савелий в том особого вреда не видел. В конце концов, по реакции новичка на розыгрыш можно разобрать, что он за человек. Савелий, к примеру, такому шутнику втащил, не раздумывая. Но он знал, что справится, потому как драться умел. Больше его не проверяли и не разыгрывали.

А Матвей, имеющий опыт после кадетского училища, перехватил инициативу и заставил «старичка» прыгать, отжиматься и стоять в планке на спор. Курсанты потом долго подозревали, что Матвей — эспер, иначе как бы он справился с подчинением.

Вот и сейчас в общежитии уже разыгрывались знакомые сценки. Шутники отлавливали в коридорах первогодок и заставляли их «прописываться», то есть, выполнять несложные, на первый взгляд, приказы.

Савелий прошел бы мимо группы курсантов, толпящихся на лестнице, но Матвей тронул его за плечо.

— Чего? — недовольно спросил Савелий.

— Ярик, — одними губами шепнул Матвей.

Кровь ударила в голову, когда Савелий понял, что это Яра стоит на ступеньках вместе с другими первогодками. Рыжие волосы вновь коротко подстрижены, черты лица изменены, на подбородке — легкая щетина. И голос низкий, грубый.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — говорил Ярик гиганту Юре, однокурснику Савелия.