Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

до возвращения в Стрелку – он умер на борту цеппелина от потери крови. После панихиды в войсковой церкви его похоронили на кладбище в Промысловке. Мунивердич долго стоял у свежего холмика, в тысячный раз читая надпись на деревянном кресте: «Лейтенант Захарий Петрович Закржевский. 1890-1916». Это был самый край погоста, справа осталось место ещё на одну могилу. «Неужели это место для меня?» – свербила в мозгу Гремислава навязчивая мысль…

Порт-Артур: падение цитадели

В японском генеральном штабе поняли, какую ошибку совершили, только после поражения под Ляояном, когда 2-я Маньчжурская армия начала спешно отступать на юг. Граф Хасегава Ёсимити признал, что распылять силы и удлинять линию фронта было нельзя, и подал в отставку. Новый начальник генштаба генерал Уэхара Юсаку (несколько месяцев спустя он получит звание маршала) настоял на немедленном объединении обеих Маньчжурских армий. Маршал Кавамура получил приказ оставить позиции и следовать к Аньдуну и Сюяньчжоу. Генштаб принял решение сосредоточить все имеющиеся в наличии силы на новом оборонительном рубеже Инкоу – река Ялуцзян. В Токио фактически смирились с потерей южной Маньчжурии и решили сохранить за собой хотя бы Ляодунский полуостров. Что же касается Кореи, то вопреки ожиданиям наступление на неё так и не состоялось. Учитывая ограниченную пропускную способность Транссибирской железной дороги, вести войну на два фронта русским тоже было невыгодно.

Но одно дело – рисовать стрелки на карте, а другое – на деле осуществить передислокацию 150-ти тысяч человек в условиях непогоды и маньчжурского бездорожья. Время было упущено, а марш девяти дивизий по единственной грунтовой дороге, местами превратившейся от дождей в непроходимое болото, растянулось на полтора месяца. Армия замерзала и голодала, так как продовольствие подвозилось крайне нерегулярно. Не способствовали скорости продвижения и арьергардные бои, которые приходилось непрерывно вести с наседавшими частями русской армии.

Чтобы отвлечь русских от преследования войск Кавамуры, генерал Камио Мицуоми получил категоричный и в определённом смысле безумный приказ из Токио: перейти в наступление. Командующий 1-й армией вынужденно подчинился, хотя понимал, что шансы на успех у него – нулевые. И в декабре 1916 года на сопках южной Маньчжурии развернулось совершенно ненужное и крайне неудачное для японцев сражение. Вопреки всем канонам военного искусства Камио пришлось бросить свои войска в атаку без соответствующей подготовки, резервов и должного взаимодействия с флангами. Японцы дей-

ствовали самоотверженно и с непостижимым европейскому уму фатализмом лезли под русские пули. Потери исчислялись многими тысячами. Только под Симучэном за два дня на поле боя в полном составе полегли три пехотных полка. Ещё через пару дней японские войска, ничего не добившись, отступили на первоначальные позиции. Многочисленные жертвы оказались бессмысленными, так как ровным счётом ничего не дали. Закрепиться на линии Инкоу – Ялуцзян японцам не удалось: этому помешали наступление русских на левом фланге и стремительный прорыв кавалерийской дивизии генерала Врангеля по руслу реки Шаоцзухэ. Опасаясь окружения, генерал Камио начал спешно отходить по направлению к Вафандяню. Войска 2-й армии маршала Кавамуры к тому времени растянулись от Сюяньчжоу до Аньдуна, то есть до устья реки Ялуцзян. В итоге объединение японских войск так и не состоялось.

После ухода из Инкоу японские броненосцы трое суток утюжили из стволов всех калибров причалы, пакгаузы, краны и прочие портовые сооружения. Китайское население в панике покинуло город, а передовой отряд капитана Радзиевского вынужден был укрыться в восточных предместьях. Стремясь полностью разрушить инфраструктуру порта, японцы снарядов не жалели.

В бинокль вражеские корабли были хорошо видны. Людям посвящённым их силуэты казались знакомыми по картинкам из «Нивы» и «Летописи Русско-японской войны»: ведь это были преимущественно трофейные русские броненосцы, захваченные в прошлую войну в Порт-Артуре и при Цусиме. «Ретвизан», «Пересвет», «Полтава», «Адмирал Сенявин»… Ныне они несли на бортах другие названия, начертанные иероглифами, но, вероятно, их стальные души плохо повиновались новым хозяевам. Иначе трудно объяснить, почему более-менее метко стрелял лишь «чистокровный самурай» «Фудзи». А снаряды с бывших русских кораблей летели куда угодно, только не в цель.

Потеря Инкоу для японцев стала чувствительным ударом. Она означала, что Жёлтое море переставало быть спокойным озером в тылу, и здесь, вполне вероятно, скоро появятся корабли противника. Так и вышло. В канун нового 1917 года сюда прибыли две первые подводные лодки – «Касатка» и «Фельдмаршал граф Шереметев», перевезённые по железной дороге из Владивостока. Субмарины были небольшими и довольно старыми, но ещё вполне боеспособными. Кроме того, в Инкоу приступили к сооружению временного эллинга, в котором планировалось собирать современные подводные лодки типа «АГ», поступавшие из Германии в разобранном виде (аббревиатура «АГ» означала: «тип А, Германские»). Таким образом, Андреевский флаг возвращался на Жёлтое море, и угроза высадки морского десанта в тылу японских войск становилась реальностью. Генерал Камио понимал, что всё это значительно усложняло оборону Квантунского полуострова и его главной базы Рёдзюна, то есть Порт-Артура.

Одновременно в городе Ляоян, отныне оказавшемся в глубоком тылу за спиной русских войск, началось строительство новой базы цеппелинов, второй на Дальнем Востоке и наиболее близко расположенной к главному на сегодня театру военных действий. Инфраструктура базы планировалась более скромной, чем в бухте Стрелок, но всё равно здесь должны были вскоре появиться причальные мачты, склады горючего и боеприпасов, водородная станция, а в перспективе – и крытый эллинг с ремонтными мастерскими.

* * *

Новый 1917 год солдаты главных противоборствующих армий – Алексеева и Камио – встретили в окопах на северной окраине Вафандяня. Заметно поредевшие войска Кавамуры к тому времени сосредоточились в районе Аньдуна. Оказавшись на периферии театра военных действий, 1-я Маньчжурская армия в боях почти не участвовала, но несла существенные потери от холода и болезней, вызванных прежде всего плохим снабжением. В генеральном штабе уже был готов план её переброски морем в Дайрен, чтобы наконец объединить силы и создать-таки неприступные рубежи обороны на юге Ляодуна. Однако с выполнением этого плана пришлось повременить, так как в Токио пришли тревожные вести. Во Владикитае – так теперь назывался город Муданьцзян, прежде звучавший для русского уха слишком вызывающе, – началось спешное строительство железнодорожной ветки, ведущей строго на юг. Японцы обоснованно расценили этот факт как подготовку к вторжению в Корею с севера. Поэтому Кавамура получил новый приказ: строить оборонительные рубежи вдоль реки Ялуцзян, а три дивизии перебросить на восточное побережье Кореи в район Кионсиона. К марту 1917 года Кавамура должен был создать систему эшелонированной обороны Корейского полуострова на протяжении всей границы с Маньчжурией.

* * *

В начале 1917 года Мунивердич получил назначение на новейший цеппелин «Ц-15», только что прибывший из Германии. Если предыдущие дирижабли уже называли