Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

окраинах города, а в случае прорыва обороны переходить к уличным боям. По замыслу японского командования Дайрен должен был стать плацдармом, с которого силы 2-й армии нанесут удар в тыл неприятельских войск, осаждавших Рёдзюн.

Забегая вперёд, заметим, что из задуманного плана ничего не вышло. В Токио быстро поняли, что Квантунский полуостров обречён, и перевозить войска в два осаждённых и изолированных друг от друга города не имеет смысла. В данной ситуации гораздо важнее было удержать Корею, поэтому приказ о переброске частей 2-й Маньчжуррской армии в Дайрен отменили. Генералу Камио сообщили об этом уже после того, как он отвёл войска на рубеж Волчьих гор. В качестве утешения ему пришёл указ микадо о присвоении звания маршала. Но Камио Мицуоми не видел повода для радости. Он всё понял правильно: генштаб поставил на нём крест и убедил «божественного тэнно», то есть императора, что Маньчжурию уже не удержать. Поэтому новоиспечённому маршалу ждать помощи теперь неоткуда.

Не дождался обещанного подкрепления и генерал Кацу. Надо отдать ему должное: в уличных боях его солдаты и офицеры показали себя настоящими самураям. Они яростно отбивали атаки в течение пяти недель и капитулировали только после падения Порт-Артура.

Тем временем основные силы русской армии и её союзники успешно продвигались вперёд к своей заветной цели. «Академист» генерал Алексеев использовал многие тактические приёмы японцев, осаждавших Порт-Артур тринадцать лет назад. Так, в районе Волчьих гор русские войска активно применяли скорострельную артиллерию, расставленную не батареями, а поодиночке. Орудия, замаскированные в складках местности и среди китайских построек, было трудно обнаружить, и контрбатарейная стрельба не приносила противнику желаемых результатов. Зато наш огонь шрапнельными снарядами, напротив, был весьма эффективен.

Решающий штурм порт-артурских укреплений начался в середине февраля. По свидетельству очевидцев, это был настоя-

щий ад! Ежедневно по японским позициям вели огонь три сотни тяжёлых осадных гаубиц, в том числе и немецкие «Большие Берты». С цеппелинов и аэропланов сыпались тонны бомб. По склонам сопок в атаку ползли гусеничные «лохани», поливая неприятеля ливнем свинца. Несколько раз на вражеские укрепления выпускались отравляющие газы.

Корреспондент американской газеты «Нью-Йорк Таймс», не успевший вовремя ускользнуть из Порт-Артура и вынужденно оказавшийся свидетелем последних дней осады, так описывал свои впечатления:

«На один наш орудийный выстрел враг отвечает десятью. Я никогда не забуду того ужаса, когда слышишь из-за сопки тупой звук далёкого выстрела тяжёлой гаубицы, а потом ухо улавливает звук приближающегося снаряда, с хрипом режущего воздух где-то высоко в небе. Звук всё усиливается – ближе, ближе! – и на мгновение замирает. Вместе с ним замирают наш слух и наше дыхание… И затем: «Буммм!» – взрыв. Трясётся земля, захватывает дух и закладывает уши. Видишь огромный столб земли, дыма и огня, высоко поднявшийся к небу, разрушивший всё, что было живого и не живого на месте взрыва. Впечатление от рук, ног и прочих частей человеческих тел, разбросанных вокруг, невыносимо для человека, оставшегося в живых. А душераздирающие крики и стоны тяжело раненных людей довершают эту страшную картину».

Активно «работали по земле» и воздушные дредноуты, преимущественно по ночам. Все цеппелины выпуска 1915 года (а таковых осталось в строю, всего четыре) ещё в январе были переброшены из Стрелки на новую базу в Ляояне и совершали регулярные вылеты на бомбардировку японских позиций. В сумме они сбросили на врага 165 тонн бомб. К несчастью, в ходе одного из налётов погибла славная «семёрка» – «Ц-7», с которым у Мунивердича связано столько воспоминаний. Дирижабль был сильно повреждён шрапнельным снарядом японской зенитки, совершил жёсткую посадку в районе Зелёных гор и уже на земле вспыхнул. Часть его экипажа спаслась, но давние сослуживцы и боевые товарищи Мунивердича поручик Алексей Кондратов и унтер-офицер Кесарь Иванов погибли. Бессменного командира «семёрки» Эдуарда Рихтера в этом полёте не было – его накануне командировали в Германию принимать новый воздушный корабль. А «Цыпой номер семь» в её последнем полёте командовал старший лейтенант Яцук, быв-

ший командир «Ц-1». Ему удалось спастись, и он таким образом стал одним из немногих воздухоплавателей, кто смог пережить гибель двух вверенных ему цеппелинов.

Наиболее упорно противник оборонял гору Высокую, или высоту 203, как её называли японцы. Они знали, опять же по опыту предыдущей войны, насколько важно удержать этот ключевой элемент линии обороны. На позиции Высокой горы обрушилась тысяча тонн металла и тротила, но зарывшиеся в землю японцы после каждого обстрела вылезали из нор и встречали атакующих шквальным огнём. Из-за больших потерь личный состав подразделений австро-венгерских союзников и китайских наёмников начал роптать, и их пришлось отвести в тыл. В итоге тяжесть последних боёв, а заодно и слава победы легли на плечи бесстрашного и выносливого русского солдата.

Судьба высоты 203 и, соответственно, обороны крепости в целом решилась пятого марта. В этот день бомбардировку японских позиций вёл цеппелин «Ц-10». Воздушный крейсер снизился до тысячи метров, когда по нему вдруг начали стрелять не из пулемётов, как обычно, а из 37-мм зениток. Оказалось, что японцы ночью установили на вершине горы батарею морских пушек Гочкиса, переделанных для стрельбы по воздушным целям. В отличие от винтовочных пуль, не причинявших цеппелинам фатальных повреждений, 37-мм болванки наносили баллонетам рваные раны, через которые стремительно утекал летучий газ. «Десятка» начала терять высоту. А что ещё страшнее, под наружной обшивкой цеппелина стала скапливаться взрывоопасная воздушно-водородная смесь. Одной искры становилось достаточно, чтобы превратить летающий крейсер в гигантский огненный шар.

Теперь уже никто не узнает точно, что происходило на борту «Ц-10» в последние минуты его жизни. То ли он рухнул на врага из-за стремительной потери подъёмной силы, то ли его командир капитан Свергунов сознательно совершил таран, став первым в мире камикадзе. Но не менее десяти тысяч человек по обе стороны фронта стали свидетелями эпического и трагического зрелища: огромный воздушный корабль врезался в вершину Высокой горы и исчез в исполинском факеле адского пламени. Одновременно воспламенилось более пятидесяти тысяч кубометров воздушно-водородной смеси. Объёмный взрыв уничтожил всё живое на площади в несколько квадратных километров.

Русская пехота немедленно ринулась на штурм и сумела опередить японцев. Бойцы-храбрецы 19-й Восточно-Сибирской дивизии достигли выжженной вершины горы на несколько минут раньше, чем противник успел подтянуть резервы. И к вечеру стратегическая высота была полностью в наших руках.

Таким образом, воздухоплаватели 1-й эскадры Воздушных крейсеров ценой своей жизни приблизили великую победу и поставили точку в 19-месячной Маньчжурской военной кампании. Действия неприятеля в последующие дни были уже ничем иным, как агонией. А капитан Филипп Свергунов стал национальным героем, затмившим собой и капитан-лейтенанта Казарского, и матроса Кошку, и казака Крючкова,