Холодная сталь - Линда Эванс

Джон ухмыльнулся.

— Вот это мне в тебе и нравится, Рапира. Ты самый вдумчивый парень из всех, кого я знаю.

Терса уставилась на огромную машину, раскрыв от удивления рот.

— Огр говорит сам за себя?

Джон и Бессани обменялись взглядами.

Бессани ответила первой.

— Да, Чилаили. Боло - это гораздо больше, чем просто машина. Боло обладают таким же самосознанием, интеллектом и способностью управлять собой, как мы с вами.

Клюв Чилаили снова открылся, но в течение нескольких секунд она не издавала ни звука. Она несколько раз моргнула, ее инопланетные глаза расширились от шока, который мог прочесть даже Джон.

— Но... — начала она, затем снова замолчала. — Я не думаю, что Те, Кто Выше, не могут это осознать. Они говорили об ограх как об огромных машинах, оснащенных бомбами и ракетами, подобными тем, что они дали нам. Те, Кто Выше, тщательно проинструктировали кланы, если люди приведут огров в этот мир. Мы должны были по возможности убить командиров, чтобы вывести из строя машины и сделать их беспомощными.

— Это очень интересно, — тихо сказал Джон, в то время как в нем внезапно вспыхнула искра волнения. Это было преимущество, пусть и незначительное. Джон начинал думать, что любое преимущество может оказаться критически важным, потому что он предвидел, что в ближайшем будущем назревает гораздо более масштабная война. — На самом деле, чрезвычайно интересно. Давайте установим эти обогреватели, хорошо?

Не потребовалось много времени, чтобы достать и занести их внутрь, где Бессани быстро и эффективно их установила.

Удовлетворенный, Джон извинился и ушел, чтобы дочитать отчеты Бессани. Теперь ему не терпелось извлечь из них как можно больше информации.

Он поднялся и устроился в командирском кресле, просматривая первые полевые отчеты своей невестки.

— Когда я закончу с этим, — сказал он Рапире, — мне нужно будет узнать твое мнение. Возможно, ты увидишь что-то, что я пропущу.

— Понял, командир. Перевожу данные на главный экран. Могу я говорить свободно?

— Конечно, Рапира. Тебе никогда не нужно спрашивать разрешения, чтобы высказать то, что у тебя на уме, ты же знаешь это.

— Я только хотел сказать, — голос Боло прозвучал очень тихо, — как я благодарен, что меня создали люди.

У Джона перехватило дыхание.

— Не за что.

Человечеству еще никогда не делали такого комплимента.

Глава двадцать третья

Я должен поговорить с Чилаили.

Когда Бессани Вейман и терса выходят из биохимической лаборатории, я прошу Чилаили вернуться в мой грузовой отсек на корме по левому борту, который более чем достаточно просторен, чтобы высокая Терса смогла удобно устроиться. Это обеспечит укромное, уединенное место для разговора. Однако миниатюрная невестка моего командира сердито смотрит на мой боевой корпус, яростно защищая ее.

— Я не позволю вам посадить ее в тюрьму.

— Вы можете присоединиться к разговору, — пытаюсь успокоить я ее. — На самом деле, я был бы рад вашим идеям, доктор Вейман. Я многое пытаюсь понять.

Похоже, это ее успокаивает. Она кивает и жестом указывает Чилаили идти впереди нее. Они забираются в грузовой отсек, который оснащен климат-контролем, поскольку я часто перевожу скоропортящиеся продукты и деликатное оборудование, необходимое осажденному гражданскому населению.

— Я собираюсь частично закрыть люк, чтобы сохранить тепло внутри, — объясняю я, сдвигая крышку люка до тех пор, пока до ее закрытия не останется всего три целых и одна десятая дюйма. Когда я включаю вентиляторы, которые прогревают грузовой отсек, тепло становится более ощутимым. Терса склонила голову набок и назад, вглядываясь в решетку динамика грузового отсека. Я не могу прочесть эмоции, промелькнувшие на лице терсы. Обезьяна может растягивать губы так же, как это делают люди, когда улыбаются, но у обезьян это выражение не означает дружелюбия.

— Тебя создали люди? — спрашивает она.

— Да, это так.

Я не ожидал, что она задаст такой вопрос. Бросив короткий взгляд на Бессани Вейман, словно заранее извиняясь, она пугает нас обоих.

— Ты их боишься?

— Нет, Чилаили. Я хочу только защитить своих создателей. Это моя миссия, мое предназначение. Для этого я и был создан.

— Было бы хорошо, — тихо говорит Чилаили, — знать, для чего ты был создан.

Простая истина, заключенная в ее словах, потрясает. Все ли биологические формы жизни испытывают это невыразимое чувство одиночества и растерянности?

— Всю свою жизнь, — тихо говорит Чилаили, — я задавалась вопросом, есть ли у меня душа. Я - сотворенная вещь. Живая, но искусственная. Если я правильно понимаю учения Тех, Кто Выше, в том виде, в каком они дошли до нас от моих Бабушек, только Те, Кто Выше, кто создал нас, обладают душами. И все же я вижу доказательства — убедительные доказательства — того, что это неправда. — Чилаили поворачивает голову, чтобы взглянуть на своего друга-человека. — Если у вашего вида нет души, то нет и такого понятия, как душа, и те, кто создал меня, не более чем воющие звери.

Глаза Бессани наполняются слезами.

Терса шепчет:

— Мне нужно верить, что есть хотя бы какая-то крошечная частичка меня, которая больше, чем плоть, кровь и кости, которые они создали.

Пальцы Бессани дрожат, когда она кладет дрожащую ладонь на плечо своей подруги.

— Раз уж ты доверилась мне настолько, что смогла пройти сквозь эту снежную бурю со своим предупреждением, Чилаили, поверь мне и в этом. У тебя действительно есть душа. Очень красивая душа.

Большая когтистая рука ложится на руку Бессани.

— Ты расстроена. Я не это имела в виду.

Я колеблюсь, не уверенный, что сейчас подходящее время высказывать свое беспокойство, но не вижу смысла в дальнейшем откладывании. Я испытываю сильное желание помочь этому детищу врага, и статус Чилаили как единственного источника информации о ее неизвестных создателях, которым мы располагаем, является лишь частью причины этого.

— Я обеспокоен будущим терсов, — осторожно говорю я. — Возможно, мой командир смог бы убедить свое начальство уберечь кланы от полного уничтожения, если бы мы смогли найти способ убедить терсов бросить вызов Вышестоящим и остановить эту войну. Можешь ли ты, Чилаили, сказать мне что-нибудь, что могло бы помочь нам в этом?

Терса смотрит на мой решетчатый динамик. То же самое делает Бессани Вейман, на лице которой отражается крайнее изумление. Это неудивительно, учитывая, что я сам являюсь орудием войны. Я пытаюсь объяснить.

— Если я смогу найти способ остановить эту войну и защитить человеческие жизни, сведя к минимуму