Холодная сталь - Линда Эванс

— С кланом Ледяного Крыла не будет проблем, — настаивала Бессани. — Чилаили могла бы отнести его прямо в гнездо.

Все обернулись, чтобы посмотреть на Терсу.

— Я не понимаю, — сказала Чилаили. — Что это за "аналог", о создании которого вы говорите?

Ответила Бессани.

— Мы хотим создать вещество, которое не позволит оружию из "Оракула" причинить вам вред. Что-то вроде противоядия от яда. Даже если Оракул выпустит яд, если вы сначала вдохнете вещество, которое мы создали, яд не причинил бы вам вреда, — она взглянула на Элисон. — Насколько заблаговременно нам нужно было бы выпустить аналог, чтобы защитить их?

Элисон подняла руки.

— Я не знаю. Думаю, за час? Если их ткани не будут пропитаны, нейротоксин проникнет внутрь.

Подполковник Вейман кивнул.

— Я поговорю с Рапирой о возможных системах доставки, которые мы могли бы придумать. Если мы сможем защитить твой клан, — спросил он Чилаили, — сможешь ли ты убедить их отказаться от верности Тем, Кто Выше? Попробовать заключить союз с людьми? Или, по крайней мере, прекратить атаки на Сета-Пойнт и Айзенбрюке?

Глаза пришельца моргали от яркого солнечного света.

— Мы пойдем на большой риск, чтобы уберечь яйца от дальнейшей порчи. Но я думаю, что Совету пришлось бы стать свидетелем прямой попытки Тех, Кто Выше, убить нас, чтобы убедить их, что нам следует искать союза с людьми.

Заговорил Боло.

— У меня есть идея на этот счет, коммандер. Я убежден, что Оракулы являются как источником нейротоксина, так и средством, с помощью которого терсы могут изменить свою лояльность. Если доктор Дж. Коллингвуду удасться разработать соединение, блокирующее нейропептидные рецепторы, то у нас появится способ сохранить терсов. Я полагаю, что придумал способ убедить клан Ледяного Крыла изменить свою лояльность. Если Чилаили согласится провести мой эксперимент с ее кланом, и если вы сможете убедить генерала Макинтайра, что мы можем многого добиться при относительно небольшом риске для человеческого персонала, я бы предложил провести пробный запуск, как только будет готов аналог доктора Коллингвуда.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Я намерен, — сказал Боло с легкой ноткой самодовольства в голосе, — свергнуть Оракулов...

Глава двадцать пятая

Алессандра не привыкла видеть лицо врага. Когда она читала рапорты Бессани Вейман, копии которых подполковник Вейман переслал по ее просьбе, по коже у нее пробегали мурашки, а по спине в самые неожиданные моменты пробегал электрический ток. Фотографии Чилаили и Сулеавы, наряду с подробными описаниями их верований и обычаев, придали этим конкретным врагам совершенно индивидуальные черты. И имена. А также мечты, надежды, страхи. Короче говоря, все, что делало безымянное существо очень реальным. То, что Алессандра нашла в отчетах доктора Вейман затрудняло увязать этих терсов с фанатичными убийцами, с которыми Алессандра сражалась уже три раза с момента приземления.

Среди прочего, она познала их гордость, увидев отчеты. И она не ожидала найти такое здесь.

Алессандра забарабанила кончиками пальцев по консоли командирского кресла Сенатора, хмуро глядя на экран с данными и пожав плечами, приняла более удобную позу под длинной рукой автодока.

Сенатор все еще был занят введением лекарств в ее организм и будет занят еще некоторое время.

Алессандра была вполне способна признать, как трудно было оставаться объективной, когда терсы обстреливают тебя термоядерными бомбами. Подобные вещи придавали войне личный характер. Но она была достаточно честна, чтобы понимать, что за этим кроется нечто большее.

На протяжении всей карьеры Алессандры оппозиция оставалась анонимной. Конечно, она никогда не думала о Дэнгах иначе, как о коллективной массе уродливой протоплазмы с надписью "враг". Война с терсами сильно отличалась от сражений с дэнгами, и все же терсы оставались на удивление нереальными, тенями на экране данных. Возможно, это была просто особенность механизированной войны, сражаться на психологическом, — если даже не на географическом, — расстоянии от врага, но Алессандра никогда раньше по-настоящему не смотрела врагу в лицо.

До сих пор.

Осознание того, что Чилаили спасала человеческие жизни на станции Айзенбрюке, не способствовало душевному спокойствию Алессандры. Это убедительно свидетельствовало о том, что, по крайней мере, некоторые эмоциональные реакции Алессандры на терсов были связаны с демонизацией, что, безусловно, было достаточно распространенным явлением во время войны, но затрудняло достижение договоренностей путем переговоров. Конечно, были и такие враги, с которыми договориться было совершенно невозможно, даже сама попытка была равносильна самоубийству.

Чилаили всего лишь один экземпляр, сказала она себе. Один очень маленький, незначительный экземпляр, возвращающий личный долг и ничего больше. Это не меняет хода войны. Заключить мировое соглашение со стаей фанатичных убийц примерно так же вероятно, как если бы Сенатор научился летать без подъемных саней.

Действия Чилаили в Айзенбрюке не изменили того, что делали другие терсы в Рустенберге или в других шахтерских колониях, одна из которых была полностью уничтожена еще до того, как колонисты узнали, что они находятся в состоянии войны. Единственное, что могла изменить Чилаили, это то, что человечество узнало о создателях Терсов.

Алессандра еще раз просмотрела отчеты доктора Вейман, даже не уверенная, что именно она искала, но, что бы это ни было, она этого не нашла. И это ее беспокоило. Она все еще размышляла над этим, когда Сенатор сказал:

— У нас входящее сообщение, коммандер, в режиме повышенной секретности.

— Давай послушаем, — в этот момент нужно было отвлечься практически на что угодно. Она сходила с ума от волнения, запертая в этом командном отсеке, и понятия не имела, сколько еще ей придется ждать.

В динамике послышалось потрескивание.

— Капитан ДиМарио, вы меня слышите, прием?

За последние несколько часов голос подполковника Веймана стал очень знакомым.

— ДиМарио слушает. В чем дело, полковник?

— Мы отправляем беженцев из Рустенберга домой. Люди вне опасности. По крайней мере, теперь ты можешь выйти из своего Боло.

Ее охватила волна головокружительного облегчения.

— Слава Богу, все обошлось. Мы поставим свечки за этих бедных людей.

— Я уверен, им понравится это зрелище. Итак, вы ознакомились с отчетами доктора Вейман?

— Да, сэр. Дважды.

— Хорошо, потому что у нас тут "ситуация".

Она услышала ударение, даже через переговорник.

— Какая такая "ситуация", сэр? — осторожно спросила она.

— Нам снова нужна помощь Лундквиста. Доктор Коллингвуд пытается создать аналог нейротоксина. Что-то, что заблокирует нейропептидные рецепторы в тканях терсов.

У Алессандры отвисла челюсть.

— Ради всего святого, зачем? Я имею в виду, зачем нам вмешиваться в то, что убивает врага за нас? Это, может быть, и ужасно, но убивать беспомощных детей - тоже ужасно! Вы видели глаза выживших, которые бежали из Рустенберга? Я