Журавли летят на запад - Анна Рябинина

– Это было очень важно для него!

– Не лезь, пожалуйста, в это, – Сунь Ань говорит это так зло и устало, что она не придумывает ничего лучше, чем уйти, громко хлопнув дверью.

Она спускается вниз быстро, громко стуча ботинками по ступеням, потом почти бегом пересекает половину города, добирается до порта, скидывает обувь и заходит в ледяную воду – мутную, серую от грязи.

– Да куда ты пропал! – кричит она. – Что, даже не попрощаешься?

Она звала У Вэя уже в лесу за городом, и в самом городе, и даже огонек на свечи зажигала в надежде, что он увидит его и придет, но с того дня У Вэй как сквозь землю провалился – не было ничего, что свидетельствовало бы о его присутствии: ни ветерка, ни шелеста листвы, ни шепота над ухом.

Ло Хуан тоже не знала, куда он делся, сказала, что тот как вернулся, сразу наутро пропал обратно, сказал только, что ему нужно выполнить одно важное дело, обнял, поцеловал – так нежно, как давно не целовал, так прямо и сказала. Сказала, будто он так прощался.

– Я не злюсь на него, мы сразу, как только познакомились, решили, что не будем тянуть друг друга за собой, он может уходить, когда захочет, я могу жить одна, когда захочу. Я люблю его и знаю, что он любит меня, но… Нет ничего страшного, что сейчас он ушел, – улыбнулась тогда Ло Хуан.

– Ты думаешь, что прямо любит? – уточнила Ван Сун. Ей всегда казалось, что У Вэю было просто удобно, что Ло Хуан существует.

– Я это знаю, – сказала она. – И нет, я не придумала это, чтобы мне было легче, я видела и понимаю, что он чувствует. Ему спокойно рядом со мной, а мне спокойно рядом с ним, он может мотаться по миру сколько угодно, но когда он возвращается… Я не знаю, как это описать, будто за ним обрушивается гора, и он все пытается от этого спастись, а рядом со мной ему становится спокойнее, и никуда бежать больше не надо.

Ван Сун закрывает глаза, опускается на землю, чувствует спиной холод, тянущийся от нее, по руке ползут робкие волны, похожие на тонкую-тонкую ткань, которую набрасывают на плечи. По щекам скользят слезы и закатываются куда-то за шиворот.

– Почему ты… – начинает она, но не знает, как подобрать слова дальше.

Через пару мгновений кто-то берет ее за руку.

– Ты думаешь, я поступила жестоко, пожелав отобрать у У Вэя семью, которую он любил? – спрашивает ее Су Цзяо.

– Не знаю, – тихо отвечает Ван Сун.

– Все будет хорошо, правда. Возможно, сейчас тебе кажется, что все сломалось, но я уверена, что ты найдешь способ, как все починить.

– Мне кажется, я уже ничего не смогу починить. Кому стало лучше от всего этого? Мертвым девушкам? Нет. Ло Хуан? Нет. Сунь Аню? Хуа Бай? Нет, стало лучше только У Вэю, который использовал меня, как… – она задыхается от злости, – как какую-то проститутку, только для колдовства, и сбежал!

Су Цзяо приглушенно смеется.

– Ты так злишься на него, а недавно переживала.

– Мне кажется, эти вещи взаимосвязаны, – со вздохом признается Ван Сун. Любить кого-то, злиться на кого-то… Не получилось бы злиться, если бы У Вэй не был так важен – со всеми своими полчищами тараканов в красивой седой голове.

– Тебе нравилось это все? Путешествовать, помогать другим?

Ван Сун кивает.

– Но только они же все равно уже все мертвы, какой в этом смысл.

– Как же какой? Даже мертвым иногда нужна помощь. И ты прекрасно это видела, когда была в тех местах.

Ван Сун зажмуривается, и слезы начинают течь сильнее.

– Как ты думаешь, у меня получится довезти Чжоу Ханя до Англии?

– Конечно, почему нет? Еще и встретишься с той чудесной девушкой, которой ты писала письма. И на У Вэя поругаешься, если он все же отправился пытаться убить Жильбера.

– Разве он может покинуть Поднебесную?

– Думаю, что да, но не знаю способ, который он для этого выберет.

– Хорошо, – тихо говорит Ван Сун. Через пару мгновений рука Су Цзяо исчезает с ее, а одна из волн будто в нетерпении подталкивает ее вставать, цепляется за подол, недовольно шуршит, мол, ну и чего ты тут разлеглась? Вставай и вперед – разбирать оставшиеся проблемы.

Она сначала садится, утыкается лбом в колени, скребет пальцами по коже, кусает себя на ладонь, а потом встает и открывает глаза.

Глава 12

Те, кого ждали дома

Когда Ван Сун говорит, что они едут уже неделю, Сунь Ань не верит. Если они едут неделю, с момента смерти Чжоу Ханя прошло уже две. Если прошло уже две, то целых четырнадцать дней он не разговаривал с ним. Если он уже четырнадцать дней не разговаривал с ним, значит, он уже триста тридцать шесть часов не видел, как тот улыбается или хмурится. Если он уже триста тридцать шесть часов не видел, как Чжоу Хань улыбается, значит, в мире уже двадцать тысяч сто шестьдесят минут не происходило ничего хорошего.

А поезд продолжает ехать, стучит колесами, не останавливаясь на на единую их этих бесконечных секунд, минут и часов.

Когда он увидел мертвого Чжоу Ханя, ему показалось, что время остановилось. А оно, поганое, так и продолжило бежать вперед, качая реки кровью и дыша ветром, что гуляет меж деревьев. Впрочем, сейчас, когда он смотрит на бесконечные полотна снега за окном, так легко поверить, что время остановилось из уважения хоть ненадолго, застыло, как застывает дыхание на морозе.

Он зажмуривается, и по щеке ползет одна-единственная слеза: раньше их было гораздо больше, но сейчас, кажется, он выплакал всю воду с своем теле и осталось лишь кусать губы, биться головой о стекло и закрывать глаза, которые он усталости давно начало жечь.

Как же они до всего этого дошли? В какой момент еще можно было повернуть назад?

А был ли вообще такой момент?

Думать об этом сложно – приходится воскрешать в памяти все моменты рядом с Чжоу Ханем, и от этого на душе становится еще более топко и горько, так, что хочется залезть руками в голову и выцарапать оттуда весь мозг, чтобы больше не иметь способности вспоминать, впрочем, от этой идеи Сунь Ань тоже приходит в ужас, потому что если он утратит возможность помнить, значит, забудет о существовании Чжоу Ханя вообще, и на