Журавли летят на запад - Анна Рябинина

– Ненавижу тебя, как же я сильно тебя ненавижу, – шепчет она, и голос срывается от рыданий.

– Это нормально, – тихо говорит У Вэй. – Так бывает.

Он обнимает ее и начинает гладить по голове, будто она – ребенок, которого можно успокоить.

– Ты погубил его, ты его погубил!

– Не я, Ли Бэй права – если она увидела в человеке желание смерти, значит, оно давно в нем было, и мы ничего не сможем сделать.

– Можем! Мы с Сунь Анем увезем его подальше отсюда!

– И чем твое решение поступить так отличается от моего желания не отдавать нашу с Ло Хуан дочь Су Цзяо? Меня ты упрекала, говорила, что я пожертвовал ею ради своей жизни, но ты же понимаешь, что… Это иначе не работает, что дочери драконов не рождаются обычными людьми, что миру нужны новые богини и боги, что люди умирают, и их смерти… Нельзя отменить.

Ван Сун берет его за руки, проводит пальцем по ранкам на предплечьях – вчера их там не было.

– Ты сам решил найти себе жену, чтобы у вас был ребенок, а я…

– А ты разрешила Чжоу Ханю сюда приехать, хотя знала, чем это может закончиться, – кивает У Вэй. – А знаешь, почему? Потому что ты тоже почувствовала его желание умереть, не говори, что это не так, за ним смерть тянется шлейфом, аж дышать тяжело, и ты знала, что он может помочь разобраться с девушкой из храма. Ты не могла не знать, потому что ты видела уже очень много подобных случаев и прекрасно знаешь, как такие проблемы решаются.

– Ненавижу тебя.

– Тогда и себя тоже?

Может быть. Ван Сун кричит и прячет лицо у него в изгибе шеи. А потом снимает браслет и кладет монетку в ладонь.

– Забери ее обратно себе, – тихо говорит Ван Сун. У Вэй непонимающе качает головой. – Забери. Мне не нужно.

– Это твое обещание.

– Мне не нужны твои обещания – И вкладывает монету ему в руку сама, зажимает его ладонь. – Я справлюсь и без них, – а потом, вдруг растеряв весь запал, шепчет. – И что теперь делать?

– Думаю, уже ничего. Но ты еще можешь попытаться запечатать двери талисманами, чтобы он не покинул дом.

Ван Сун так и поступает – рисует их, на обычной бумаге, правда, своей кровью, чтобы было хоть немного более действенно. Весь вечер она плачет, чем очень сильно пугает Сунь Аня, который начинает суетиться и пытаться ее утешить, поэтому приходится сбежать в другую комнату – пусть лучше Сунь Ань побудет с Чжоу Ханем, пока есть такая возможность.

Они двое долго о чем-то переговариваются шепотом, а потом все в доме затихает. Ван Сун всю ночь прислушивается к шорохам, дергается, когда начинают стучать ставни. Еще через какое-то время она понимает, что ее всю трясет, и приходится накинуть на плечи одеяло.

Утром Ван Сун вылезает из комнаты, проводит рукой по оборванным талисманам и снова бежит к храму – она не может позволить, чтобы Сунь Ань нашел его первым.

Чжоу Хань висит на последней не обвалившейся балке. Она касается его руки – еще едва теплая, значит, он ушел недавно. На его щеках еще не высохли слезы, а ногти на руках скололись – кажется, он пытался удержать веревку.

– Он мог выжить, – шепчет она в пустоту.

– Мог.

– Если бы не пришел сюда.

– Ты права, – соглашается Ли Бэй. – Но он пришел. А я, как и обещала, уйду. Эта земля требовала крови, и она ее получила. Нарисуй тут потом талисман, чтобы мой дух рассеялся окончательно.

Несколько мгновений Ван Сун стоит в оцепенении – она просто не понимает, где ее руки, а где ноги, может ли она еще ходить, может ли еще дышать.

Она знает, почему Ли Бэй забрала Чжоу Ханя, знает, но как же оказывается тяжело принять эту правду – Чжоу Хань слишком любил эту страну, а потому та не смогла его отпустить. Потому что Ли Бэй боялась, вся Поднебесная боялась, что тот снова покинет эти земли, и решила забрать его насовсем – как мать привязывает маленького ребенка к юбке, чтобы тот никогда не сбежал.

Как же жестоко, как же нечестно.

Она идет к той части храма, где умерла Ли Бэй, рисует на мокрых досках талисман, выковыривает из расщелины в дереве маленькую тоненькую косточку. У Вэй говорил, что с Жильбером они тоже тут были, но не рассказывал, зачем. Может быть, ему было слишком сложно об этом говорить, кто знает, какие еще смерти видело это место.

После этого Ван Сун выходит из храма и направляется к Сунь Аню.

Следующие несколько дней сливаются в какой-то бесконечный комок. Ван Сун не знала, что люди могут так сильно по кому-то горевать. Сунь Ань рыдает, кричит и несколько часов обнимает мертвое тело Чжоу Ханя. От крика у него садится голос, и какое-то время он просто кашляет, потом чуть не задыхается и на какое-то время замолкает, а затем начинает плакать с новой силой.

Она оставляет его до обеда – находит У Вэя, отдает ему кость, а потом тот куда-то пропадает и у нее не хватает сил задуматься над тем, куда именно.

Ван Сун приходит к Сунь Аню, садится рядом с ним, обнимает крепко и разрешает положить голову себе на колени. Пока он тихо плачет ей в подол, она гладит его по волосам, но это тоже не длится долго – может быть, Сунь Ань и может рыдать так долго, сидя на мокрых досках рядом с мертвым, она нет.

– Нужно начать готовиться к похоронам, – говорит она, чтобы хоть немного расшевелить Сунь Аня. – Где ты хочешь его похоронить?

– Он хотел в Англии.

– В Англии? – глупо повторяет Ван Сун. – Почему? Разве он не хотел остаться в Китае?

– Да. Но я пока не знаю, как его довести, – всхлипывает Сунь Ань.

Если увезти Чжоу Ханя в Англию, то, может быть… Ван Сун задумчиво закусывает губу.

– Тело нужно сжечь. И его прах мы отвезем в Англию, – решает она. – Сначала на поезде от Шанхая, а потом по Суэцкому каналу.

– Что? Нет!

– Ты хочешь, чтобы он остался здесь?

Если отвезти прах Чжоу Ханя в Англию, то его тело никогда не достанется земле Поднебесной, ее земле, ее небу, а ведь даже преступники желали, чтобы их тело во время казни сохранили, а отрубленную голову приладили к телу. Но Чжоу Хань ведь не виноват, что