Журавли летят на запад - Анна Рябинина

– Нет, – качает головой Сунь Ань.

– Тогда нужно сжигать.

– Это…

– Тяжело я знаю, но это ты виноват, что привез его сюда, поэтому тебе с этим и разбираться. Допустим, мы похороним его здесь – а ты знаешь, где могилы его родителей? Они вообще есть? Семья Чжоу Ханя же не из Нанкина.

Они приехали уже после начала восстания – и где теперь их дом? На месте ли он еще? Может быть, и нет уже его – ни дома, ни могил. Сунь Ань смотрит на нее испуганным, пустым взглядом. Его глаза красные от слез, губы все в крови.

– Но…

– Встал, – резко командует она. – Сколько ты планируешь тут сидеть и реветь? И пошел решать проблемы со сжиганием: где, кто сможет, сколько за это возьмут, потом поищешь, как можно доехать до этой вашей дурацкой Англии. На троих билеты.

– Ты хочешь взять с собой У Вэя? – с тревогой интересуется Сунь Ань, но все же встает.

– Нет. Ли Сяолуна.

И она уходит, оставляя Сунь Аня смотреть ей вслед. Должен же Ли Сяолун хоть на что-то сгодиться, она обещала Ли Бэй, что тот начнет жить новую жизнь, вот пусть и начинает, самое время.

Собраться они успевают за неделю. Надо отдать должное Сунь Аню – оказывается, он правда умеет не только сопли на кулак наматывать, но и делать что-то полезное: он и правда разбирается и с телом, и с билетами – даже не по воде. Это была дополнительная просьба Ван Сун, которую она озвучила в первый же вечер. Сначала их довезут до границы, а там на поезде с несколькими пересадками, схема выглядела сложно, но Сунь Ань пообещал, что все будет нормально.

В любом случае Ван Сун это не сильно волновало, все же ей-то все равно, где они развеют прах Чжоу Ханя. А вернуться она откуда угодно сможет.

Ван Сун возвращается к Хуа Бай, долго лежит у нее на коленях и даже не сразу понимает, что плачет.

– Что именно тебя расстроило? – спрашивает Хуа Бай.

– Что все снова пошло наперекосяк, – честно отвечает Ван Сун. – Я думала, я смогу держать все под контролем, но… Оказывается, есть вещи, которые невозможно удержать.

– Все зависит от человеческих эмоций, ты не способна на них влиять.

Она столько времени провела с У Вэем и мертвыми, что и забыла, каково это – что так сильно чувствовать. Ей казалось, будто все поведение можно подчинить, урегулировать, договориться, согласовать с законами, пусть и магического мира, но ведь не все, с чем она сталкивалась, было колдовским.

Боль Чжоу Ханя, которую он пронес через всю свою жизнь, была вполне реальной. И не подчиняющейся никаким законам.

– Теперь я поняла, – тихо говорит Ван Сун.

– Ты вернешься? Когда довезешь их до Англии?

Ван Сун прикусывает язык, и от этого в горло затекает соленое, но в итоге все же отвечает:

– Не знаю.

Кто может дать ответ о том, что с ней случится? Чего она захочет сама? Конечно, больше всего на свете она хочет остаться рядом с Хуа Бай, возможно, помогать У Вэю и дальше, но теперь она знает, что ничего нельзя рассчитывать заранее.

Мало ли что от нее потребуется чужой земле и чужим рекам.

– Хорошо.

Хуа Бай запрокидывает голову, и от этого ее голос звучит приглушенно.

– Когда ты уезжала в прошлый раз, я тоже не знала, вернешься ты или нет, поэтому я буду просто надеяться, что ты вернешься.

– Лучше тебе не ждать меня, мало ли что случится.

– Все нормально, – Хуа Бай опускает голову обратно, и Ван Сун на лоб падает ее слеза. – Я знаю, ты такая сама по себе, что тебе нравится это – ездить непонятно куда, решать все эти чужие проблемы, поэтому я не могу просить тебя остаться, но я хочу верить, что однажды ты вернешься, может быть, уже не как человек, а как бабочка или кошка.

– Ты узнаешь меня? – улыбается Ван Сун.

– Я обязательно тебя узнаю.

– Хочу быть змейкой. Или рыбой, знаешь, плаваешь себе в океане, ешь водоросли, и тебе хорошо.

– Думаешь, рыбы едят водоросли? – с сомнением спрашивает Хуа Бай.

– А что им еще есть?

– Хорошо, – смеется она. – Тогда к змеям и рыбам я буду присматриваться внимательнее.

За день до отъезда Ван Сун навещает Сунь Аня – просто чтобы проверить, не решил ли он отправиться вслед за Чжоу Ханем. Так, из принципа. Что-то ей подсказывает, что он никогда бы так не сделал, но исключать такую возможность полностью нельзя.

Сунь Ань правда жив и вполне здоров – хотя и бледный, тихий как тень, явно почти не спавший, с опустевшими, мрачными глазами, похожими на ночь без звезд, но потихоньку собирающий вещи. Часть из них разбросана по комнате, часть – уже аккуратно сложена. На столе стоит урна с прахом Чжоу Ханя.

Сунь Ань отказывался уходить – Ван Сун знала об этом, потому что потом говорила с человеком, который сжигал тело. Он так и сидел рядом и смотрел на то, как руки, ноги, голову постепенно пожирает огонь. Что он чувствовал в этот момент?

Что он чувствует до сих пор?

Она не представляет.

– Как ты тут? – спрашивает она.

Сунь Ань поднимает на нее затуманенный взгляд, потом качает головой.

– Никак.

– Помочь разобрать вещи?

– Не надо.

– Спросить у Ли Сяолуна, куда ему будет удобнее прийти?

– Сам спрошу.

– Ты знаешь, что он даже не удивился, когда я ему сказала, что он поедет с нами?

– Не знаю.

– А…

– Хватит! – Крикнуть у Сунь Аня не получается, потому что голос срывается и он начинает кашлять, но выходит все равно резко. – Зачем ты пришла?

– Потому что я хочу знать, все ли у тебя нормально.

– Тебе же все равно, и я знаю, что ты считаешь, что это я виноват в его смерти, – Сунь Ань зло прищуривается.

– Это не совсем так… – начинает Ван Сун.

– Я повторю свой вопрос. Зачем ты пришла?

– Проверить, не помер ли ты еще, – зло бросает она. Хватит с нее, напрыгалась уже вокруг него со страхом, что с Сунь Анем что-то случится. Сам выбрал вести себя как козел. – Конечно, я считаю, что виноват ты, потому что это ты был с ним столько лет и не понял, что ему плохо, ты настоял на этой поездке обратно, ты предложил отправиться к тому храму с нами.

– Люди не умирают от обычных поездок!

– Так она и не была обычной!

– А какой она была? – выдыхает Сунь