Журавли летят на запад - Анна Рябинина

– Ты так заранее меня хоронишь? – рассмеялся Жильбер, но не зря Вирджиния спросила – он и сам прекрасно чувствовал, что до этого осталось немного. Он и так слишком долго бегал. – Знаешь, мне не нужен священник, у меня все еще есть мой дух-покровитель. – И его ночной кошмар.

На праздники приехала Моргана – она радостно светилась, болтала почти без остановки, ходила под руку с тонкой, изящной девушкой с копной волнистых рыжих волос – Жильбер на минуту подумал, что вот так могла бы выглядеть Елена Троянская, если бы древние греки захотели сделать с нее скульптуру. Девушку тоже звали Еленой, что очень его насмешило. Она оказалась преподавательницей в университете – и это уже его восхитило. Она казалась совсем молодой и хрупкой, но вскоре он ощутил в ней жесткую, почти мужскую хватку.

– Сунь Ань не отправлял тебе телеграмм? – спросил Жильбер у Морганы.

– Нет, а должен был? Они же в Китае, не думаю, что телеграммы оттуда дойдут, – она неловко улыбнулась.

– Видимо, уже нет, – он развел руками. – Сказал, что приедет в Париж в начале декабря.

Моргана задумчиво закусила губу, а потом вышла из комнаты.

– Они были настолько ей важны? – удивился Жильбер. Он знал, что Моргана нравилась Сунь Аню, но никогда не считал это увлечение чем-то серьезным. В жизни Сунь Аня вообще ничего серьезного не было – он легко увлекался, легко бросал дела, легко мог придумать какую-то авантюру, а потом попытаться втянуть в нее Чжоу Ханя. Для Морганы это было хорошо – если Чжоу Хань не мог никуда от него деться, то она хотя бы додумалась уехать от него подальше.

– Да, конечно. Они все трое были очень важны друг другу, – кивнула Елена.

С тех пор прошла уже неделя, а Чжоу Хань так и не появился. Сначала Жильбер активно ждал, потом начал раздражаться, а потом забыл, атакованный студентами, которым срочно оказалось нужно досдать работы.

Поэтому когда в дверь звонят, он идет не спеша, прикидывая, хозяйка это или Елена, зашедшая обсудить что-нибудь из истории – в последние дни она часто стала так делать, а ему нравилось с ней разговаривать: она была умной и прагматичной, совершенно не похожей в этом на мягкого, вечно всем сострадающего Сунь Аня или Чжоу Ханя, запертого в своей любви к родной стране.

На пороге стоит сам Сунь Ань – бледный, какой-то весь всклокоченный, с красными, уставшими глазами. Он стоит в одном пальто, за шиворот которого уже засыпался снег, и прикрывает им что-то круглое.

– А где Чжоу Хань? – хмурится Жильбер, и в этот момент лицо Сунь Аня тревожно, хрупко кривится, будто по фарфору бегут трещины.

– Он умер, господин Эр, он умер.

И если бы сердце могло выпасть из грудной клетки, оно выпало бы прямо сейчас, а своей тяжестью пробило был пол у всех пяти этажей, а затем со звоном разлетелось, ударившись о хозяйкины медные котлы для стирки в подвале.

– Как умер? – тихо спрашивает он, и Сунь Ань начинает рыдать уже в голос. А потом достает из пальто урну с прахом.

Уложить его спать выходит только через час. Рассказ выходит путаный – Ван Сун, какой-то ее друг, храм, мертвая девушка, мертвый Чжоу Хань на веревке, мертвые родители Чжоу Ханя, мама Сунь Аня, к которой он пришел перед отъездом, но так и не смог пообещать, что еще вернется. Под конец Сунь Аня становится совсем трудно понять – он перескакивает на китайский, хрипит, кашляет, начинает пересказывать одно и то же по второму кругу.

– И куда же он теперь, куда теперь мы? – шепчет Сунь Ань.

– Ну, думаю, Рай перед ним свои двери не откроет, – сухо говорит Жильбер и понимает, что это было лишнее, потому что на глаза Сунь Аня, только-только упокоившегося, снова наворачиваются слезы.

Когда он засыпает, Жильбер перекладывает его на кровать – Сунь Ань оказывается совсем легким, а сквозь тонкую рубашку, которая только и была под пальто, ощущаются выпирающие кости. Мальчик всегда был худеньким, но чтобы настолько тощим?

Балбес, дурак и балбес.

Говорили ему не лезть куда не просят!

Но следующего гостя он не ожидает точно. Правда ведь говорят – беда не приходит одна.

Разумеется, он не стучит – он никогда не стучался.

Мэй заходит в комнату тихо, подбирает полы ханьфу, перешагивает аккуратно через порог, даже ткань его одежд не шуршит. Он выглядит чуть более… Живым? Здоровым? Полным желания творить проблемы всем вокруг? Чем тридцать лет назад.

И в этом есть какая-то ирония: пока все люди стареют, Мэй только становится ярче и красивее. Может быть, разве что, стало больше седых волос на голове, но его это никогда не портило.

Мэй улыбается, поправляет подол ханьфу – белоснежного, с золотыми узорами, похожими на чешую, зябко ежится, напоминая, скорее, не дракона, коим он является – это Жильбер незамедлительно себе напоминает, чтобы не расслабиться, – а на маленькую замерзшую птичку.

– Ну и холодно у вас тут, – Мэй непосредственно улыбается. – Все уши отморозил.

– Надо было купить шапку.

Мэй задумчиво склоняет голову в бок.

– Нет, так некрасиво, все волосы бы в клочки превратились.

– Ты ни капельки не изменился.

– Ты тоже.

Жильбер хмыкает.

– Я теперь не юный мальчишка, которого можно использовать так, как тебе угодно.

– О, поверь мне, твоя глупость никак не связана с возрастом, впрочем, познакомившись с твоими воспитанниками, я склонен думать, что это болезнь, которая передаются по воздуху, потому что они такие же бестолковые, – Мэй закатывает глаза. – Я встретил девушку, с который ты прежний был бы ровесником, так вот, она невероятно умная и способная, – он насмешливо приподнимает брови на случай, если Жильбер не поймет, на что Мэй намекает.

– Я так и знал, что без тебя это не обошлось, – он зло стискивает зубы.

– Что именно?

– Смерть Чжоу Ханя.

– Ну… Это еще с какой стороны посмотреть, – Мэй подходит к столу и залезает на него, легко, ребячески подтянувшись на руках. – В целом, да, конечно, не будь меня, не было бы Поднебесной, колдовства в ней, жизни, впрочем, тоже, так что, конечно, я правда виноват в том, что Чжоу Хань умер там, но проморгал то, что он хочет умереть, только ты.

– Как будто тебе не было нужно, чтобы он умер. Так ты мог отомстить мне.

– Изначально я этого не хотел, – пожимает плечами Мэй. – Просто… Я подумал – ты сделал мне так больно, почему я не могу сделать больно тебе? Да и мальчишка этот… Было видно, как