Зловещие топи - Виолетта Орлова

к нему, почти мистическое, так захватило Артура, что он принялся думать только об этом. Четверка был Тенью? Возможно, именно он впервые предстал перед ним в лице коронера? А затем после суда благополучно вернулся в Доргейм с Артуром, прикидываясь обычным воришкой из Епистофена? Потом он специально подстроил все так, чтобы они подружились… Проучил Азора за то, что тот отправлял других на погибель. Сбежал вместе с Артуром, чтобы постоянно находиться рядом, контролировать все его действия, но зачем, зачем? Так ли это обстояло на самом деле, либо же все эти размышления являлись плодом больного воображения юноши, который отчего-то стал панически бояться Тени?

Клипсянина мутило после вчерашнего ужина, чувствовал он себя прескверно, ибо был уставшим, расстроенным и подавленным, и вдобавок ко всему изнутри его безжалостно грыз суеверный страх, не поддающийся никаким логическим объяснениям. Если бы Артур попытался более трезво оценить причины своей боязни, вероятно, он бы пришел к одной интересной мысли. Еще давно, в Троссард-Холле, у него тоже бывали минуты, когда он не знал, кому довериться. Баклажанчик сказал на это, что есть вещи, в которых нельзя сомневаться. А еще нельзя впускать в свое сердце Желтое море. Так вот теперь, когда добрый и светлый образ единорога превращался во что-то менее значительное, страх перед Тенью все рос и становился более обширным и могущественным. Сосуд человеческого сердца не может долгое время пустовать; если он постоянно не наполнен чем-то добрым, то туда начинает заходить зло, сомнения и страхи.

Управляющий какое-то время пристально смотрел на собеседника, очевидно, пытаясь оценить его состояние, а затем, придя к какому-то заключению, сказал более мягким голосом:

– Возвращайся к другу. Ночью будем в Полидексе. Там я отдам вас охотникам, и они уже по своему усмотрению решат, что с вами делать. Думаю, они вернут вас в Доргейм. За тебя же я надеюсь получить чуть больше, ибо рассчитываю на то, что твоя персона кого-то очень заинтересует. Кстати, еще и по этой причине я к тебе более снисходителен, чем к твоему другу. Иди. Джереми проводит тебя.

Артур был настолько вне себя, что даже не понял, кто является этим самым злополучным Джереми. Между тем, это был даже не человек, а настоящий серый волк с широкой мордой с бакенбардами и мускулистым поджарым телом. Когда Артур проходил мимо господина Вольфа, единственной его мыслью было броситься перед ним на колени и умолять о том, чтобы их с Четверкой посадили в разные кибитки, как можно дальше друг от друга. Однако то ли оставшиеся крупицы гордости не позволили ему это сделать, то ли общее подавленное состояние, но он послушно возвращался к тому, кого так боялся, и ощущал себя в этот момент жертвой, которую ведут на заклание.

Волк терпеливо ждал, пока юноша дрожащими руками откроет дверь и сам зайдет внутрь. А так как тот медлил, не решаясь, то он показательно обнажил клыки, поторапливая пленника. Затем, убедившись в успешном выполнении своей миссии, он удалился к хозяину.

Артур обнаружил Уткена сидящим – перед ним горел огарок свечи, из-за чего еще больше делался акцент на его уродливом опухшем лице. Мельком взглянув на друга, Четверка счастливо улыбнулся:

– Я очень рад, что тебе досталось не так сильно!

Правда в том, что мне вообще не досталось, Уткен. Или Тень?

– Нет, серьезно, что тебе сказал управляющий? Он не бил тебя? Со мной вел себя просто как садюга. Я очень боялся за тебя. Не хотелось, чтобы ты сильно пострадал.

Артур, словно не слыша слов приятеля, осторожно присел на пол, всячески стараясь держаться как можно дальше от него. Четверка нахмурился.

– В чем дело? Ты сам не свой. Да, согласен, ситуация так себе… Но, может, кто-нибудь придет нам на помощь? Единица в последнее время был расположен к тебе… Вдруг ребята действительно бежали ночью, пока мы были в отключке? Или та же Оделян… Не думаю, что стоит слишком уж отчаиваться. Да и потом, что с нами будет? Нас просто вернут обратно в Доргейм, вот и все.

Артур продолжал угрюмо молчать, и Четверка вдруг каким-то внутренним чутьем догадался, что дело вовсе не во всеобщем исчезновении, равно как и не в том, что «добросердечный» управляющий на деле оказался совершенной скотиной. Юноша понял это и насупился. Избитое лицо его, и без того весьма непривлекательное, сделалось совсем отталкивающим.

– Не хочешь со мной говорить, да? – хмуро произнес он, сверля Артура тяжелым взглядом. Он вдруг с досадой вспомнил разговор со Спайки у костра.

– Почему ты… Здесь, вместе со мной? – через силу выговорил Артур, с опаской глядя на Уткена. Вероятно, вид у него со стороны был ужасно трусливый, ибо Четверку вдруг озарила мысль:

– Я понял. Ты думаешь, будто это я все специально подстроил, да? – обвиняющим голосом пробормотал он. Клипсянин невольно ощутил в сердце стыд, хоть и не понимал вполне, чем было вызвано это неприятное чувство.

– Я ничего не думаю… Я не знаю, – тихо ответил Артур. – Только почему-то все исчезли, а остался именно ты. И тогда, когда Азор повстречал на болотах Духа, с ним был только ты.

Четверка вспыхнул от негодования. Было видно, что разбушевавшиеся эмоции переполняют все его существо, и в какой-то момент показалось даже, что он вскочит на ноги и набросится на Артура. Но, разумеется, ничего такого не последовало.

– Да иди ты! – в сердцах презрительно произнес он и отвернулся, насколько это вообще было возможно.

Они больше не говорили, и через какое-то время Артура сморил болезненный сон. Покачивающиеся движения кибитки действовали на него не хуже снотворного, а надуманные страхи так измотали его, что он отключился, едва только коснувшись головой какого-то дешевого камзола с павлиньими перьями, валявшегося на полу и заменившего бедняге подушку.

Разбудили клипсянина довольно бесцеремонно – кто-то принялся изо всех сил трясти его за плечи. Распахнув глаза и увидев над собой склонившегося Четверку, Артур вздрогнул всем телом, не в силах побороть непреодолимый страх, который, казалось, уже накрепко укоренился в его сердце. Уткен, тут же распознав эмоции приятеля, дернулся, будто тот влепил ему пощечину. Лицо его было ужасно – оно совсем расплылось. Казалось, еще немного, и оно за ненадобностью своему обладателю само сойдет с него, подобно растаявшему сливочному маслу.

– Вставай и пошевеливайся, – сквозь зубы грубо пробормотал Уткен. – У нас мало времени. Скоро будет Полидекса.

– Чего тебе от меня надо? – вяло запротестовал Артур, однако Четверка, обычно нерешительный и робкий, с силой встряхнул его за плечи, дабы привести в чувство. Затем он сам поднялся на