Зловещие топи - Виолетта Орлова

объясниться, оголтелая толпа кидает в невиновного картошку, а затем последнее воспоминание, – как мужественный клипсянин, гордо вскинув голову, смело идет за жандармами. Даниел хотел было тоже направиться следом, чтобы проводить друга вплоть до тюремной кареты, однако толпа взбудораженных до крайности людей окружила его, какая-то молоденькая дама из газеты «Древесные ведомости» решительно преградила ему путь и принялась заваливать бестолковыми вопросами, вроде «Пытался ли армут вас убить тем самым ножом?», «Как вы так легко подпали под влияние психопата?» и прочее и прочее. Юноша начал было вежливо отвечать, однако и его завидное терпение дало трещину. В какой-то момент благовоспитанный сын академиков, совершенно взбешенный, вскричал не своим голосом:

– Да идите вы! В свои ведомости! Пока и вам не пригрозили армутским ножом!

Эффект от данной реплики был весьма любопытен: та, кому она была адресована, ни чуточки не смутилась, а те, кому, соответственно, она не относилась ни в коей мере, напротив, ужасно испугались и принялись верещать:

– Он опасен! Лови его! За дружком пойдет за решетку!

Так во всеобщей суете и давке Даниел пропустил тот момент, когда Артур садился в карету.

Вторым неприятным событием оказалось то, что Диане после суда неожиданно стало плохо. Бедная кагилуанка, не выдержав всех тревог за своего избранника, потеряла сознание спустя некоторое время после оглашения приговора. Прямо на ветку вызвали беруанскую скорую карету, опять стали задавать ненужные вопросы, сопровождаемые бестолковой суетой и толкотней. Но финальным аккордом в сегодняшних злоключениях стало неожиданное появление Тода, который все это время украдкой следил за девушкой; когда той стало плохо, мерзавец первым подбежал к господам Фукам и принялся звать на помощь.

Увидев только лицемерного предателя рядом с Дианой и со своими родителями, Даниел пришел в такую неописуемую ярость, что уже плохо контролировал последующие действия. Кажется, он стремглав подбежал к Тоду и принялся что было силы колотить беруанца с такой мрачной и угрюмой остервенелостью, что колонка сегодняшних новостей пополнилась еще несколькими шокирующими и будоражившими общественность статьями. Конечно, сыну академиков тоже изрядно перепало в этой потасовке перед тем, как дерущихся успели растащить в разные стороны, но юноша, как он уже недавно заявил матери, почти ни о чем не жалел.

Хотя все же имелось это небольшое «почти». Даниел пытался представить, как на его месте поступил бы Артур – человек, всегда старавшийся избежать любых драк и проявлений насилия. Одобрил бы его товарищ подобную выходку? Сын академиков отнюдь не был уверен на сей счет, отсюда и возникало некоторое сомнение. Однако теперь, на спокойную голову основательно поразмыслив над всей ситуацией, Даниел пришел к выводу, что поступил глупо. Ему не следовало бить Тода. Во-первых, перед судом тот хотел что-то им рассказать. Вдруг эта информация в дальнейшем помогла бы Артуру, а он, Дан, все испортил своей неразумной вспыльчивостью! А вот то, что было «во-вторых», юноша тоже узнал сегодня, но чуть позже.

Выяснилось, что Тину стало значительно лучше и его перевели в общее отделение. Несмотря на ощутимые улучшения, больница Короедникова, судя по всему, не намеревалась быстро избавляться от своего весьма перспективного пациента. Если специалист, представляющий некие услуги (зачастую не всегда самые нужные и полезные) имеет хоть малую долю убежденности в готовности клиента приобрести их за любую сумму, то он подобно пиявке вопьется в ничего не подозревающего покупателя и будет терзать его до тех пор, пока все карманы с денежными средствами бедняги не оскудеют. Он будет прибегать к методикам увещеваний, разъяснений, убеждений, а если речь идет о специалисте, так или иначе связанном с наукой, то вдобавок все свои слова он станет сопровождать вескими учеными терминами, совершенно непонятными простым обывателям, но в то же время обладающими фантастической силой убеждать именно из-за своей непонятности и неопределенности.

Так и славный господин Буквоедов, выдающийся психиатр больницы Короедникова, врач высшей категории, вежливый и интеллигентный человек, встретившись лично с отцом Тина в своем светлом умело свитом из веток кабинете, решил прибегнуть ко всем имеющимся в его распоряжении хитрым методикам, дабы подольше удерживать пациента в своей лечебнице.

– Счастлив известить о том, что ваш сын Тиннарий идет на поправку! – бодрым голосом начал он свою речь, улыбаясь столь добродушно и широко, насколько вообще позволяла челюсть. У него были опрятные руки, такие белые и душистые, что, казалось, будто они вырезаны из мыла.

– Я очень, очень признателен вам! Вы, без сомнений, превосходный врач! – отвечал Дорон смущенно и радостно. Государственный чиновник был весьма далек от медицинской науки, как, впрочем, и от любых других, поэтому, разговаривая с людьми знающими, он всегда немного робел. Господин Буквоедов важно кивнул головой, без ложной скромности принимая похвалу, и продолжил:

– Право, мальчику так похорошело, что я просто не могу позволить ему более находиться под присмотром врачей! Он должен немедленно вернуться к себе домой.

– Да, да! – с воодушевлением поддержал врача обрадованный отец. – Я как раз и приехал, чтобы забрать его в наш гнездим. Все-таки в кругу семьи, с родными и друзьями ему непременно станет лучше.

– Разумеется! Целиком и полностью поддерживаю вас! Очень приятно, что у нас с вами такое редкостное в наши дни взаимопонимание. Однако я хотел бы привлечь ваше внимание к одному немаловажному факту: сегодня утром медицинская комиссия под моим председательством установила, что у мальчика эндогенное полиморфное психическое расстройство.

– Вот как? – Дорон заметно напрягся. Из поставленного диагноза он понял только слово «расстройство», которое, впрочем, само по себе не выглядело столь ужасающе, сколь два предшествующих ему эпитета. – Но вы же сказали, что Тину стало лучше? И он сможет поехать домой?

– Разумеется, – подтвердил славный врач с той же широкой и доброжелательной улыбкой. – Но вам следует знать, что пациенты с подобным диагнозом очень часто заканчивают жизнь самоубийством, увы. Постоянные депрессии, обсессивно-компульсивные расстройства, сопутствующие соматические заболевания вроде гипогонадизма… Да, бедному мальчику будет очень сложно справиться с болезнью в одиночку.

– Гипо… надизм? – схватившись за голову, простонал бедный отец. – Что это еще такое?

Врач кивнул головой, благосклонно принимая возмутительную неосведомленность гостя, а затем объяснил, добавив голосу толику строгости:

– Органическая патология органов, увы.

– Но… Что же теперь делать? – в совершенном отчаянии вопрошал Дорон, глядя на врача, как на единственного своего спасителя. Тот вновь обнадеживающе улыбнулся.

– А вот это уже правильный вопрос, я бы даже сказал, самый верный из тех, что разумный пациент может задать своему лечащему врачу, – удовлетворенно заметил господин Буквоедов. Конечно, лучшим и наиболее точным вопросом в данном случае было бы «Сколько мне надо отдать венгериков, чтобы сын выздоровел?», однако коварный врач, разумеется, не