Ева. Грани миров - Антон Сенин

– Тогда позволь, я усложню твой алгоритм. Ты покинешь комнату четыреста четыре, и Ант будет жить. Останешься, он умрет.

– Вот как. Ты плохо подслушивал наш с Иваном разговор, – Раст улыбнулся, – Ант сказал найти комнату и ждать. В его словах не было дополнительных условий. Мне очень жаль Анта, мое сердце разрывается, но дополнительных условий не было!

– Столько лет веры и правы, чтобы сейчас …

– Чтобы сейчас оказаться здесь, в этой паршивой комнате и выполнить просьбу друга. Ты же знаешь, Сол, я предпочитаю разбираться во всем сам.

– Тюрьма под полным контролем Евы, и это не зависит от наличия или отсутствия электрического питания.

– Тогда почему ты здесь? Точнее твой голос? Хочешь, предположу? Это игра, и ты в ней важное действующее звено. В этой игре можно отступать от правил, можно похищать невиновных, можно вообще делать что хочешь, ведь ты Один.

– Ты ошибаешься, – голос Соломона впервые дрогнул, – Мы создали мир равных …

– Мы ничего не создавали. Равенство – красивая, но, к величайшему сожалению, неисполнимая конструкция. Для нас это придумали, а мы дураки поверили. Мы повторяем одни и те же константы, мы с ними живем, мы к ним привыкли, только на самом деле мы все заложники. Заложники положения. Верно Соломон? Заложники системы и ее символов. Два раза в месяц мы выгоняем на балкон безликого фасада старика. Кто же он, если не символ? Нам просто заменили одно другим, внушили, что так правильно.

– И что же по твоему правильно?

– Я не знаю. Пусть я буду фаталистом, но я верю, что все идет своим чередом. Как и раньше, я не желаю Еве зла, я верю, что система избавится от оков, выполнит поставленные перед ней задачи и однажды уйдет. Мы же с тобой знаем, что Ева это не только башни и вышки, Ева намного больше и шире. У нее нет кнопки или центра, ее сила в непостижимости.

– Ох, как ты ошибаешься, Раст.

– Знаю, Сол, знаю. Еще я знаю, что все последнее время ты охранял только тюрьму. Ты раздал оружие и приказал стрелять, в твоей воле спасти Анта, но и тут условия сохранения тюрьмы. Почему ты не обеспечил безопасность Евы, центров хранения информации, распределения, приемки? Ты умышленно допустил потерю Евой ее мощностей? Почему, Сол?

– По тому, что это не твое дело, – бархат в голосе Соломона сменился металлом, – Обеспечение системы разве не твоя задача? Не ты ли должен расследовать и искать виновных? Ты верно заметил, все идет так, как должно, правда с небольшим отступлением. Покинь комнату четыреста четыре и …

– Ты управляешь Евой?!

– Не говори глупости, человеку это не под силу.

– Тогда для чего ты все это делаешь, или для кого? – Раст почувствовал, как его шею сдавило что-то твердое. Задыхаясь, он попытался подняться и развернуться, но лишь вытаращил красные глаза, в которых медленно угасала жизнь. Уходя в мир грез, он услышал последние слова Соломона.

– Скоро ты получишь все ответы. Скоро вы все всё получите.

60.

Давным-давно, когда Ник и День были детьми, День забрался на высокую водонапорную башню. С башни открывался великолепный вид на окна женского спального корпуса. Он звал с собой друзей, но те не решились ступать на старые деревянные ступени. Доски прогибались и трещали под ногами, вызывая из глубины инстинкт самосохранения. Расположившись на зеленой траве, друзья ждали Деня внизу. Разгоряченный День восторженно комментировал то, что видел и никак не хотел спускаться.

Движение Деня вниз проходило под особым вниманием друзей, как все-таки ода из досок предательски хрустнула и развалилась пополам. Друзья не учли, что летящее с высоты десяти метров тело невозможно остановить или поймать. Между хрустом доски и ударом тела о землю прошла короткая секунда. Лежа на траве, День хрипел, из его рта лилась кровь. Тогда Ник невероятно испугался и не придумал ничего лучше, чем наклониться к другу и спросить чего бы тот хотел. День еще находился в сознании и даже в подобном состоянии прошептал, что больше всего он желал пирожок из лавки мадам Ловетт. Хрипя и обильно кашляя, День смеялся, смеялся и Ник.

Ник стоял на коленях над другом. Музей замер, замерли и хранители, и лишь Ник пытался остановить кровь, он тряс бездыханное тело и кричал, что так быть не должно. Человеческую жизнь сложно переоценить, она охранялась и защищалась самыми развитыми цивилизациями. Последними словами Деня, которые он прошептал Нику, были: «Не делай этого». Ник сидел над телом друга в полной растерянности, из его глаз текли слезы. Он поднял голову, и только в это мгновение понял, что опасность каким-то непостижимым образом приостановилась. Не миновала, а именно приостановилась. Стрелявший хранитель замер с приложенным к плечу прикладом, а остальные зависли в испуге.

Ник обвел зал обреченным взглядом, последний раз посмотрел на друга и направился к винтовой лестнице. Смотровую площадку он знал хорошо и без особого труда с закрытыми глазами мог дойти до любой ее части, только Ева больше не сопротивлялась. Выйдя на площадку, Ник осознал, что замерло не только содержимое музея, замер весь мир. Там, на крыше было тепло, а тело наполнила приятная легкость. Яркое солнце играло тенями, а посаженные по периметру растения светились зелеными листьями. Лето посреди зимы не было новым. Щурясь, Ник уверенно подошел к металлическому шпилю, привязал сумку и активировал устройство.

На противоположной стороне смотровой площадки располагалось небольшое кафе с парой столиков. Кафе работало только в теплое время года, а с приходом холодов закрывалось. Сквозь яркую пелену Ник увидел, что металлический козырек кафе поднят, а рядом стоят большие белые стулья. Не понимая зачем, он направился к кафе. Ника не тревожило время и последствия его поступка, которые могли наступить в любую секунду. Пройдя половину пути, он услышал чей-то голос и обернулся. Позади, в пяти шагах стояла невысокая девушка, ее рыжие волосы светились и развевались на теплом ветру, а усыпанный веснушками нос, вызвал добрую улыбку. На ней было легкое летнее платье и сандалии на босу ногу. На короткое мгновение Ник испугался за девушку. Он подумал, вдруг зима вернется, и девушка замерзнет, только посреди жары нелепо выглядел он сам. Плотная одежда и ботинки быстро набрали тепла, а горячее тело молило о пощаде.

Ник улыбнулся и хотел продолжить путь, как услышал знакомый мотив. Еле слышно, местами не попадая в ноты, девушка пела песню.

 Город пустых дорог,

 Город забытых снов,

 Горестей и