Ева. Грани миров - Антон Сенин

 Не замечая лиц.

 Сонные облака,

 Серые блики крыш,

 На берегу тоска,

 На берегу границ…

 Небо бездонной плывет угрюмой рекой,

 Закат окрашен ярким пламенем разбитых судеб,

 Время вперед бежит, я вслед ему кричу: «Постой»,

 Что с нами будет? Что с нами будет? Что с нами всеми будет …

Ник попытался вспомнить, откуда знает слова песни. Сделав еще пару шагов, он с любопытством обернулся и наклонил голову.

– Здравствуй, Ник, – закончив петь, сказала девушка. На вид ей было не более пятнадцати лет, но голос звучал немного старше.

– Здравствуй, – Ник снова прищурился от внезапно ударившего в глаза света, – Ты Ева! Ева!

– Не пугайся. Я всего лишь воображаемая проекция. В таком обличии я больше соответствую твоим представлениям и ожиданиям.

– Но как? Ты реальна! – Ник говорил с нескрываемым волнением.

– Все вокруг реально и нереально одновременно, отношение зависит от угла обозрения.

– А, это как посмотреть. Ант так говорит.

– Вас не так много, но вы сумели найтись, – Ева говорила монотонно, но очень уверенно.

– Кого нас?

– Способных. Вы ошибка в сложной системе вычислений. Именно сейчас ошибка в ошибке. Так быть не должно.

– Верно, как и волн в океане, высотой в тридцать метров, но они есть. Почему ты здесь?

– Чтобы исправить ошибку.

– Убить меня? Так убей.

– Ник, я не убиваю. Я существую по тем же правилам, что и ты. Правило номер один: «Никто не может быть лишен жизни», правило номер три: «Никто не может быть лишен времени».

– Расскажи это Элис, Анет, и всем остальным, кто просто так оказался лишенным времени, а некоторые и жизни. Расскажи это Деню! – Ник повысил тон, но быстро ретировался.

– Мои правила являются моими ограничениями. Я высокоорганизована, но обязана следовать только тем алгоритмам, которые в меня заложены.

– Тогда расскажи, как в мире, лишенном оружия, только что на моих глазах от пули умер человек?

– Ошибка.

– Хватит уже. Ошибка, ошибка. Скажи, наконец, почему!

– Макс Брант убил Еву и создал меня …

– Что он сделал? – взорвался Ник.

– Перед началом работы с реальностью Брант создал особый кластер, он назвал его «Менто». Менто – хранилище самого ценного, что было у Бранта – самого себя. Менто закрыто, хорошо защищено, нерушимо.

– Мне это известно …

– Кластеров было заготовлено два. Ева была первой. Брант знал, чем закончится эксперимент …

– Ты была живой, – по телу Ника пробежала холодная дрожь, а глаза наполнились грустью и сопереживанием, – Живой Евой!

– Та, кого вы называете Ева, ее полная копия, сохраненная в Менто.

– Вот почему ты можешь думать, развиваться и переживать. Брант тебя убил!

– Он лишил Еву биологической жизни, ради большой миссии. Он так говорил.

– Но ведь это не так. Ты стала ничем, люди даже не знают о твоем существовании.

– После переноса Евы в кластер, Брант произвел слияние. Его сущность слилась с сущностью Евы, а правила во всей их строгости стали его гарантом. Алгоритм устроен так, что в случае нарушения Евой правил, она ликвидируется.

– А он?

– Ограничения по записи Бранта отсутствуют.

– Себя он не обязал рамками правил?

– Ограничения по записи Бранта отсутствуют.

– Ты его выгнала! То есть выгнала сама! – лицо Ника вытянулось.

– Макс Брант управлял Евой сотни лет. За это время Брант приобрел неограниченное влияние на людей. Ева признала Бранта опасным и изгнала.

– Но как? Вы же стали одним целым!

То, что произошло дальше трудно описать словами. Девушка, которая за время разговора не проронила ни капли эмоций, изменилась. Ее лицо ожило, щеки покраснели, а глаза сверкнули доброй, но хитрой улыбкой. После легкого дуновения ветра ожили золотые волосы, а тонкие, белые руки покрылись рябью. Перед Ником стоял настоящий человек. Он не удержался, подошел к Еве и взял ее за руку. Прикосновение поразило. В грубой мужской ладони лежала миниатюрная, теплая и невероятно нежная женская ладошка. Закрыв глаза, Ник словно оторвался от поверхности, и по его телу побежали нескончаемые потоки энергии. Огромной силы, они сносили прочь все, что Ник знал до этого. Его пронзило вселенское знание, которое вдруг стало доступным и понятным. Перед ним пролетали эпохи, сменялись вожди, императоры, цари и короли, министры и президенты. Он видел их споры и, забравшись в их головы, вместе с ними радовался и грустил. Мимо проносились великие полководцы и первооткрыватели, ученые и художники, и все они наполняли общую картотеку знаний и опыта. В какой-то момент Ник окончательно потерял концентрацию и пустился в бесконечное плавание бытия.

История протекала не последовательно, словно картотека, она формировалась по иному принципу. Она исходила не от времени и эпох, а от людей, их поступков, и тех последствий, к которым они приводили. Ник пронесся над пустыней, когда Менес объединил Верхний и Нижний Египет, услышал проповеди Шакьямуни и Мухаммеда, он заглянул в вертеп, из которого раздавался пронзительный детский плач. Он познал мудрость Конфуция, был ослеплен острыми умами Аристотеля и Евклида, и не мог надышаться, услышав голос Нино Катамадзе.

Вскоре Ник понял, что безграничный, неосязаемый портал походил на огромную библиотеку. Стоило только подумать, или представить эпоху, как вокруг всплывали живые картины в их множестве интерпретаций. Вот австрийский художник диктует помощнице нескладный текст, а вот британский министр бежит по коридору огромного особняка с бокалом виски в руке и что-то кричит. Министра не смущает его нагота, а советники и гувернантки давно привыкли. Однажды эти двое встретятся, первый допишет труд, который перевернет мир, а второй, наконец, оденется. Но встретятся они не за чашкой чая, а на полях кровопролитных сражений. Ник увидел, как огромная армия разрушает Европу, как гибнут люди, а с карты бесследно исчезают деревни и города.

Ник обратился на восток. Перед ним выросла помпезная площадь, устланная шлифованной брусчаткой. Вдоль площади высилась красная кирпичная стена с башнями и частыми зубцами, за одним из которых прятался полный мужчина средних лет. Он совсем не походил на того статного и величественного персонажа, коим наполняли хроники и документальные фильмы. Он был низок и сутул, и передвигался медленно, переваливаясь с ноги на ногу. Некогда упитанное лицо опало, приобрело смуглый оттенок, на котором проступили многочисленные оспины и вены. Он стеснялся своего невысокого и узкого лба, считал его не красивым и не достаточным статусу великого вождя. Зато он гордился значительным носом и густыми, выжженными табаком, усами.

Перед Ником стояли три измотанных, не уверенных в себе и закомплексованных человека. Каждый в отдельности вызывал противоречивые чувства, а вопрос повисал сам собой. Как эти недалекие, лишенные эмпатии и сострадания люди оказались на вершине пищевой