Охотники за химерами. Путь в легенду - Катерина Мелех

А еще понял, что больше не позволит себе небрежения в сторону Тау. Лишь благодаря ей Мара не пострадала, и этого Мор не забудет никогда. А еще она переставала быть пустотницей, и он против воли относился к ней все более спокойно.

Он не прогадал, когда в качестве условия помощи Синьягилу стребовал с него информацию о способностях участников этого гагатового отряда. Так он узнал, что Тау медленно, но верно превращается в мага, и что Аро обладает способностью пустоту заполнять магией.

– Синьягил так и не объявлялся? – процедил Паладин.

Кай покачал головой. Мор скрипнул зубами, в предательство Синьягила верить не хотелось. Уж больно красноречиво он их убеждал, что они ему нужны. Но сидеть, безвольно ожидая от него спасения – самоубийство. Еще пара дней в Гнусных топях, и их мозги превратятся в кашу.

Одичавшие вдруг оживились, привели нового пленника. А Мору показалось, что Тау дернулась. Живая? На душе стало легче. Не хотелось бы заработать долг жизни перед ней за спасение Мары.

– Кто это? – нахмурился Кай, провожая взглядом нового пленника. – Он кажется мне знакомым.

Мору тоже настойчиво казалось, что он уже где-то встречался с этим человеком. По крайней мере, этот отзвук некоего артефакта Мор уже слышал. Но когда?

Пленник оказался стариком лет под сто пятьдесят. Дряблая сухая кожа, выцветшие глаза, лохмотья вместо одежды. И эта нота, всего лишь намек на артефакт, что при нем некогда был… Воспоминания вспыхнули внезапно: проклятое озеро Белого Сада, темный источник и откровение Тау о посохе Вечного Странника.

– Безымянный, – одними губами прошептал Аро, тоже его узнав.

Кай выругался, Мор скрипнул зубами. Только преследующих его проклятий им сейчас и не хватало! Интересно, как скоро они начнут проявляться.

Одичавшие вновь принялись переговариваться на своем странном, гортанном языке, больше похожем на смесь рычания и лая. Один из них обвел пленников широким жестом, указав куда-то на юго-запад, если Мор еще правильно ориентировался в Гнусных топях. Еще семеро активно закивали, одобрительно ворча.

Трое, по виду старшие в отряде и, кажется, не воины, а (если такое можно сказать об этих обезьянах) ученые, молча покачали головами, не соглашаясь. Тот, что носил на себе больше украшений из когтей и клыков, ткнул скрюченным пальцем в девушек и Безымянного у его ног.

У Мора внутренности свернуло узлом от догадки, что мог означать этот диалог. Их собираются разделить. Видимо проклятия, преследующие Вечного Странника, до них уже добрались. Когда девушек и старика подняли на ноги, прикрикнув на нетвердо стоящую Тау, Мор протестующе захрипел.

– Мор! – завопила в ужасе Мара, осознав, что мужчин собираются оставить. – Аро! Не оставляйте меня!

Мор рванулся к ней, но путы держали крепко, он лишь рухнул лицом во влажный мох. Кляп во рту не давал даже нормально дышать, не то, что говорить. Одичавшие лающе захохотали. Один из них пнул Мора под ребра, но он этого даже не почувствовал. Плевать, все равно через пару мгновений даже синяка не останется! А другой схватил за золотые кудри Мару, заставив ту всхлипнуть от боли. И вот ее боль Мор почувствовал, как свою.

Тау, оскалившись, совершенно по-звериному рыкнула и впилась зубами в кисть одичавшему. Тот зашипел, стряхнул брыкающуюся пленницу и с яростью впечатал кулак ей в затылок. Она прерывисто выдохнула и безвольно осела на землю. Дернулся Аро. Мор обернулся к нему, горячечно сверкая глазами.

«Убей меня!» – хотелось крикнуть ему. – «Ты же охотишься на таких, как я! Я призна́юсь в том, что я чудовище, только спаси Мару!»

Но из горла вырывался лишь надсадный хрип. А взгляд у Мора был отнюдь не говорящий, судя по растерянному лицу Аро. Проклятье, он не может себе позволить потерять сестру! Но он позволил. И ее увели.

– Мы вернем их, – медленно, слегка растягивая слова, произнес Кай.

Забавно, что Мору рот кляпом заткнули (многовато орал), а мороку-сирене нет. Впрочем, гипноз Кая на одичавших все равно не действовал, потому что был гораздо слабее морока-блуда болот.

Аро промолчал. Мор кивнул, бессильно сжимая кулаки, сглатывая вставший поперек горла мешающий дышать комок. Разумеется, они их вернут. Иначе и быть не может. Иначе Мор отправит к предкам весь Айну.

В какой-то момент оставшиеся с ними воины залаяли, наставив на них грубо обструганные копья. У этих уродов не хватало мозгов, поломанных зоной пустоты и мороками, чтобы создать что-то более современное. Как не хватало мозгов и использовать отнятое у пленников оружие.

Пленники понятливо поднялись на затекшие от полусуток сидения в одной позе ноги. Одичавшие сделали чуть свободнее путы на их щиколотках, чтобы можно было семенить, но не бежать. И ткнули в спины остриями копий, приказывая двигаться. Мору выдернули изо рта кляп, едва не лишив половины зубов.

Кай выругался, Мор скрипнул зубами. Девушек с Безымянным увели на юг. А их вели на северо-запад. Надо было срочно что-то делать, иначе болота…

– Ты должен заботиться о сестре, Мор.

Он замер. Не заметил, как остановились Кай с Аро. Не заметил, как подняли копья одичавшие. Он смотрел на лежащего перед ним мужчину с потухшими зелено-карими глазами. И плакал.

– Пап, не оставляй меня одного с ней, – Мор всхлипнул, сжимая иссохшую, синюшную руку молодого мужчины, сгорающего от «голубой крови». – Ты видел ее? Слышал? Из-за блуждающих пожирателей она уже слова в предложения составляет с трудом. Это страшно…

Мор запрокинул голову, чувствуя, как по вискам катятся горячие слезы. На потолке бегали солнечные блики и разбивались на мириады радуг, наталкиваясь на растущие в специальных блоках кристаллы. Как-то это противоестественно: неизбежное, что должно случиться через пару часов, произойдет в такой волшебный, пропитанный этим золотым светом день.

– Ты должен, мой мальчик. Понимаю, это эгоистично с моей стороны просить о таком, но пообещай мне, что не бросишь наших златовласок. И сестру, что бы с ней не стало. Поверь мне, в жизни нет ничего дороже семьи.

Мор верил. Его так воспитывали. Не по Скрижали. Как бы он ни ненавидел непростительную беспечность пустоголовой сестры, из-за которой она и подцепила себе паразита, все равно ни за что Мару не оставит. Просто потому, что тогда в нем навсегда погибнет какая-то часть его самого. Ведь, как сказал мастер Лелисталь, «близнецы всегда половинки одного целого».

Плечо пронзило острой болью. Мираж рассыпался, явив черную землю и застилающую солнце серую хмарь