Медвежий Кряж. СЕРЕБРО-НОЖ - Елена Владимировна Ляпина

– Ну, что? – донесся из густого тумана властный грубый голос. – Вижу, снова бесплодно, – усмехнулся он. – Хотя, впрочем, это уже не важно. Он сам обнаружил себя.

Говоривший произносил слова медленно, с хрипотцой, словно каждый звук давался ему с трудом. Туман стал быстро рассеиваться, хотя не полностью, уже стал виден трон и тощие ноги, обтянутые узкими сапогами; худые руки покоились на массивных подлокотниках. Я не мог четко рассмотреть его ладони, мешал туман, но мне показалось, что они черные, ужасно морщинистые и заканчивались длинными чуть загнутыми когтями. Лица я вовсе не видел, как ни старался.

– Князь, я… – едва слышно произнес Мормагон, так и не подняв головы.

– Ты имел глупость оставить его там, на большой земле, этот ключ, который открывает вход в мою сокровищницу, – перебил его Князь. Ну как перебил, произнес он это всё так же тихо и медленно, но властно и с презрением, что Мормагон сам заткнулся. – И теперь каждый, кто захочет, может в любое время прийти ко мне с этим ключом и вскрыть сокровищницу.

– Князь, я тогда не знал об этом, – едва слышно прошептал Мормагон. – Не знал, что мой нож – это ключ. Я получил его в момент инициации, не имея полных сведений обо всех его свойствах. Боюсь, этого не знал и мой предшественник.

– Кербер! – громко призвал Князь, не желая больше слушать оправдания Мормагона.

Огромная двухголовая адская псина тотчас явилась на зов своего хозяина. Выскочив из черного тумана, кербер уселся возле трона, ожидая дальнейших приказаний, словно послушный домашний пес. Огонь, вырывающийся из каждой его пасти, не утратил свой алый цвет, в отличие от всего окружающего здесь, и на фоне всей этой черно-белости, казался ещё более ярким. Багровые отблески зловеще плясали по глянцевым поверхностям.

Князь медленно провел рукой по воздуху, и из его указательного пальца вылетели серебристые искорки. Они сложились в очертания человека, и я узнал Максима Назарова. Затем искорки замигали, и возникло ещё два силуэта, но гораздо бледнее, это были Анна и я.

– Я не знаю, кто эти двое рядом с вором, что пытался забраться в мою сокровищницу, – хрипло произнес Князь. На слове «вор» Мормагон поднял голову и устремил взгляд на рисунок. – Но, чувствую, что они тоже замешены в этом. Ты должен привести их всех, – велел Князь и щелкнул пальцами.

Тотчас с двух сторон от кербера отделилось по точной его копии, но чуть меньше в размерах. Затем они тоже начали множиться с геометрической прогрессией, и вскоре весь зал заполонило полчище адских псов. Самые последние копии были не больше мопса, но также представляли серьезную опасность для обычного человека.

Мормагон весь сжался, боясь задеть хоть одного из них, с опаской поглядывая на их извивающиеся хвосты с острыми шипами на концах. Керберы выли, скребли мощными когтями мраморный пол и от нетерпения клацали острыми зубами, казалось, что они только и ждут команды, чтобы броситься на розыски.

– Вперед, – приказал Князь.

И вожак первый впрыгнул в черный туман, за ним ринулась огромная стая. У меня в отчаянье сжалось сердце, и я устремился ввысь, минуя все преграды. Я поднялся над темно-синими водами Мертвого озера. Вокруг бушевала метель, сквозь неё уже слышался демонический вой керберов. Я полетел к поселку, но керберы опередили меня, они плотной стеной неслись на Старомыжье, ярким пламенем во тьме сверкали их адские глаза.

Глава 32. Договор

Жители заворочались в своих постелях. Даже те, кто был далек от магии, и то почувствовали что-то неладное. Кое-где засияли лиловым огнем защитные круги. Видимо, это прочертили те, кто входил в тайное общество Макара Мокошина. Светился продолговатый овал и вокруг длинной избы, где оставался Назаров, но я там не рисовал, возможно, это сделал кто-то из обитателей этого дома. Я устремил свой взор далеко на север, и увидел, как вспыхнула защитная полоса вокруг моей скромной обители, и одновременно с этим заплясало лиловое пламя возле дома моего отца.

Адские псы рыскали по всему поселку, завывая и вынюхивая след. Вскоре они добрались до дома моей семьи.

Милана мирно спала в своей комнате. В детской пошевелился Артем, во сне перевернулся на другой бок, а вот Никитка проснулся и сел на своей постели, испуганно хлопая глазами.

«Не подходи к окну, только не подходи к окну, – прошептал я ему, – не трогай шторы».

Я не хотел, чтобы он увидел эти горящие, наполненные адской злобой глаза. И хоть керберы не могли сейчас приблизиться к дому моего отца, их всё равно было видно сквозь стену лилового пламени.

Никитка скорчил плаксивую мордочку и зарылся под одеяло с головой.

Отец тоже проснулся, встрепенулась Ирина, заплакал маленький Яшка. Ирина поднялась с постели и взяла его на руки. Он обнял её, уронил голову ей на плечо и тотчас заснул.

– Что там? – прошептала Ирина.

Отец стоял у окна, чуть отогнув штору, и смотрел на улицу.

– Ничего, – бросил он, отходя от окна. – Ложись спать и не смотри на улицу, – сурово произнес он, затем быстрым шагом вышел из комнаты.

Во дворе бесновался Грам. Он тянул цепь и бросался на ворота, словно намеревался высадить их своим могучим телом. Тогда как другие псы во всем поселке замерли и сидели по вольерам и конурам, боясь высунуть нос наружу. Даже уличные собаки и коты забились по укромным местам.

На крыльце появился отец, набросив на себя ветровку, в которой ходил по лесам, он стал спускаться по ступеням вниз.

– Что такое, Грам? Никак беду учуял? – спросил его отец. – Ты ведь знаешь, что происходит, не так ли?

Услышав голос хозяина, Грам задергался ещё сильнее и залился лаем.

– Хорошо, хорошо, выпущу тебя, – сказал отец. – Интересно, кто установил такую сильную защиту вокруг нашего дома?

Отец обхватил Грама за шею и снял с него цепь. Грам вдруг как-то даже приумножился в росте и, в один миг перемахнув через ворота, помчался на север, на ходу ловко перепрыгивая через керберов.

Я мысленно последовал за ним, и вдруг неожиданно оказался внутри своего домика, увидел себя лежащего на перине, а Анна осторожно вытаскивала из моего бока черный шип. Теперь я понял, что меня ужалил кербер.

Я снова поднялся наверх. Полчище адских псов уже окружили дом и злобно завывали. Я направил свой взор в сторону Старомыжья. Защитный круг возле бревенчатой избы, где скрывался Назаров, вдруг осел и стал таять. Скорее всего, догорала свеча. Вскоре он совсем исчез, и свирепые