Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

ей неверно поставили диагноз «доктора» из военного лагеря. Вот только ошибочно или специально? Второй вариант совсем не нравился, но теперь беспокоиться о судьбе Тани было бессмысленно.

Надя корила себя за слабость, за то, что быстро сдалась и поверила незнакомому человеку. Она не понимала, как могла настолько легко обмануться. Перевесил страх за собственную жизнь, и добавить ей к этому было нечего. Даже то, что Таня оттолкнула её, сейчас не казалось допустимой причиной для ухода. Да, девочка была права, — она врунья, а ещё и слабачка.

Похудевшая и изнеможенная Надя медленно шла по трассе, опираясь на толстый сук. Она переносила на него часть веса — это делало передвижение более лёгким. Овчарка двигалась по обочине, отставая и постоянно осматриваясь, будто бы в придорожных кустах скрывалась опасность. На лапы пса были намотаны тряпки, уберегающие от камней. Время от времени Надя смазывала подушечки лап кремом, который повезло найти в бардачке одной из машин.

Местность вокруг постепенно менялась. Город давно остался позади, шли через лес, начались картофельные поля, над которыми кружили птицы. Это навевало невесёлые мысли, но вот найденные в земле перемёрзшие картофелины заметно приободрили Надю. Она набрала почти целый рюкзак и на следующие полторы недели картошка стала основной едой путников.

За полем виднелась небольшая рощица. Свежая нежно-зеленая листва украшала крепкие тополя, растущие около котлована. Внизу лежали бетонные плиты. Надя поняла, что помнит это место из детства. Когда-то здесь хотели строить придорожную гостиницу или кафе, но дальше огромной ямы дело не сдвинулось. Каждый раз, когда они с отцом проезжали мимо, он ворчал: «Испортить такое место, безрукие идиоты! Здесь трасса, кафе дальнобой бы оценил. А эти… начали и бросили! Раскопали только всё зря!»

Надя остановилась на привал с ночёвкой и, вопреки всем правилам безопасности, развела костёр. Ночи уже стали значительно теплее, всё ещё приходилось укутываться, но весна чувствовалась во всём. Хотелось жить.

44. Дневник. Вырванные листы

…умерли у меня на руках. Я не успела совсем немного. Она убила их, решила, что больны. Убила неумеючи, даже не смогла добить нормально. Мучились, истекали кровью.

Не сразу поверила, что окровавленные люди на земле — мои родители. Я села рядом с ними, они ещё были тёплыми, а она стояла в стороне и извинялась. Извинялась за убийство! Уродливая тупая дура. Стояла и едва шевелила своими мерзкими губами, говорила сквозь зубы, даже не сожалея и не глядя на меня. Как будто не понимала, что этого бесконечно мало и слова никак не искупают вину.

В какой-то момент она сказала, что раз я прикасаюсь к телам, то тоже заразилась. И ударила меня. Могла бы убить сразу, но не попала по виску… Мне ничего не оставалось, как ответить. Она кричала, что я виновата в гибели людей, что предаю их своими поступками.

Всё осталось в памяти, как мутное пятно с переходами от красного к серому. Помню, как лопнул сосуд на шее, когда душила её. Кровь брызнула мне в лицо. Я ничего не видела, но не успокоилась, пока она не прекратила шевелиться и хрипеть. Потом добила её камнем. Раскрошила всю голову, а в руке осталась коса. Бросила её, но она зацепилась за мой ботинок…

Она отняла всё. У неё не было права. И не было причин поступать так.

Как можно было отпустить её после сделанного?!

Предатель… Врезалось в подкорку вместе с «убийцей». Почему оно не ушло с ней, почему теперь мне нужно нести с собой всё это?

Родителей я похоронила, а её бросила там. Забрала вещи как трофей. Стало очень страшно, когда прочитала её дневник и поняла, что… она тоже не виновата… она тоже жертва. В прошлом была хорошим человеком…

Её дневник читала так часто, что знаю почти наизусть. Пропиталась насквозь тем, что она там рассказывала. Я украла её жизнь в отместку. Теперь это мои родные, мои собственные чудесные люди — они скрашивают каждый из дней, не давая ослабеть. Она так красиво рассказывала обо всём, но я не умею так писать, и в этом тоже завидую ей.

К трупу я всё равно вернулась через несколько дней. Закопала, что осталось. Почти всё сожрали собаки и склевали птицы, что нашла — прикопала под деревом. Раз я забрала у неё жизнь, пусть остаётся на том свете и не возвращается сюда. Она отняла у меня всё и… подарила шанс найти себя в новом мире. Не знаю, кто там наверху решил, что я просила о таком, но раз это произошло, то… кому-то это было нужно. Быть может, получится отдать и этот долг. Однажды…

45. Подвал

На очередной развилке Рэм лёг на землю и гавкнул. Надя вернулась к нему, погладила. Пёс слабо вильнул хвостом, но не встал. Осмотревшись, девушка увидела вдалеке за деревьями невысокую постройку.

— Давай туда дойдём, поднимайся. Столько прошли, всего немного осталось.

Пёс прошёл десяток метров и устало снова лёг. Надя попыталась поднять его, но не смогла. Рэм виновато ткнулся в неё мордой.

Что она знала о Рэме? — Да ничего, даже имя было новым. Про возраст только догадывалась, но судя по сообразительности и неплохим зубам — не больше четырёх лёт. Предательство хозяев подломило в нём веру в людей, но всё же пёс был благодарен Наде за спасение. Его привязанность была искренней, хотя и вынужденной. Рэму приходилось выживать в сложных условиях, приспосабливаться, много ходить. Он вместе с девушкой страдал от холода и голодал, но держался, как мог. Теперь наступил момент, когда Наде следовало всерьёз позаботиться о нём.

— Слушай, ну ты это дело брось. Нужно встать и пойти дальше. Нельзя же просто так лежать посреди дороги. Слышишь, Рэм? Вдруг дождь будет. Или кто-то ещё появится. Что тогда? — пёс поднимал на неё взгляд, поскуливал, но не шевелился. — Ты решил капризничать? А кто вчера тушёнку ел? Не знаешь? Зато я знаю! У этого «кого-то» сегодня должно быть и сил побольше, а он лежит и прикидывается. Рэм, ну, давай поднимайся.

Пёс не собирался вставать. Он лежал, прикрыв глаза. Поначалу Надя решила, что притворяется. Она потянула собаку за ошейник вверх. Исхудавший в путешествии пёс всё равно оказался тяжёлым. Поднять его на руки Надя не смогла бы.

— Ну, давай же! Что за новости?

Она была в отчаянии. Оставалось продолжить уговорами принуждать его или бросить на произвол судьбы. Девушка устало выдохнула, набралась терпения и продолжила свои попытки. Пёс неожиданно гавкнул, поднялся и медленно