Там, на островах - Александр Павлович Быченин

— Валяй! — махнул я рукой. — Только это… сгоняй сначала за пивом. И оригинал заодно можешь забрать, там открыто.

— Ладно, чёрт языкастый, уговорил! — не поленился оторвать зад от шезлонга Вова.

И, надо сказать, управился довольно быстро — я даже толком с мыслями собраться не успел, как стал счастливым обладателем вскрытой бутылки пива, приятно холодившей боками пальцы. А уж какое в ней содержимое! В послеполуденную жару — самое то! Нектар! Амброзия! Что бы ещё такое же пафосное приплести?.. В общем, пауза, она же пиво-брейк, порядочно затянулась. Плюс мы оба невольно отвлеклись на показавшуюся в бухточке «Мурену» незабвенного капитана Секейры, которую ни с одной другой лоханкой попросту не спутать — очень уж силуэт отличается. Однако до швартовки ещё оставалось довольно много времени, плюс разгрузочная суета, то-сё, пятое-десятое… короче, ну их на фиг.

— Я тебя слушаю, Профессор! — вернул меня из райских кущ на грешную Роксану Вова.

— По поводу? — нехотя оторвался я от бутылки.

— А, точно! — хлопнул себя по бёдрам напарник. — Я ж вопросы не озвучил!

— Вот именно! — воспользовался я заминкой, чтобы сделать ещё один глоток.

— Ща, погоди! — последовал моему примеру Вова, в один присест ополовинив собственную тару. — Ф-фух! Хорошо пошла! Короче, вопросы следующие. Что за калька, это я понял, не дурнее паровоза. А что за «скрины» ты упомянул? И почему у меня такое чувство, что они в кавычках?

— Правильное у тебя чувство, — ухмыльнулся я. — Потому что «скрины» они очень условно. Скорее, воспроизведённые в памяти стоп-кадры, но очень чёткие и стабильные.

— Ладно, Профессор, давай ещё раз, — тяжко вздохнул Вова. — Стоп-кадры чего именно? И как ты их распечатывать умудряешься?

— Как бы тебе объяснить-то попроще… — задумался я. — Помнишь, я тебе про гигасеть говорил? Ну, из видения? Обрывки памяти Эшу Урсы? Мне кажется, это некая незадокументированная возможность, но… та инфа, что за эти два дня прорвалась из подсознания в… ну, пусть будет оперативная память! — в общем, она отличается от остальных моих знаний. Вот ты когда что-то вспоминаешь, ты как, цельную картинку получаешь? Или обрывочные сведения, в части, тебя касающейся?

— Конечно, второе! — стрельнул в меня быстрым взглядом Вова. — Профессор, если бы у меня была фотографическая память, уж ты бы об этом знал, поверь!

— Во-о-от! — протянул я. — А у меня, похоже, теперь именно такая — фотографическая. Только не на всё подряд, а на инфу из багажа Эшу Урсы. То есть, если это видение, то я могу его в любой момент небольшим усилием воли вызвать в памяти, и прокручивать буквально по кадрам! И каждый этот кадр статичен! То есть держится перед глазами столько, сколько мне нужно! А ещё его можно сделать прозрачным и смотреть сквозь него. Контуры почти не мешают… ну да, скорее всего, это именно Эшу работа. Он как-то подключается к воспроизведению, плюс мои собственные вычислительные ресурсы задействует, потому что после таких сеансов голова тяжёлая становится. Как с лёгкого похмелья, примерно.

— Фига се! И много тебе твой… ну, Эшу, показал всякого?

— По ощущениям — до хрена и больше, но почти всё торчит глубоко в подсознании, — вздохнул я. — Хотя, может, оно и к лучшему! Каждый раз, как какой-нибудь кусок инфы всплывает, по мозгам шарашит, как от хорошего хука в челюсть. Типа грогги. Хорошо, проходит быстро.

— Ты справишься, Проф, я в тебя верю! — расщедрился на дежурные слова поддержки Вова. — Так чего интересного он тебе показал? Войну? Катастрофу? Может, картины из мирной жизни?

— Может, — кивнул я. — Но беда в том, что для нашего, человеческого, восприятия все эти картины не более чем абстракция. И хрен там разберешь, мочилово это, или, наоборот, акт плотской любви… хм! Интересно, а «каменные слизняки» могут… ну, это самое? Прелюбодействовать?

— Фу, Профессор! Вот как теперь это развидеть⁈

— Никак, Вов! — развёл я руками. — Страдай вместе со мной!

— Придётся, — смирился с собственной незавидной участью напарник. — А как же ты тогда с картой разобрался⁈ Ну, если там сплошные абстракции?

— Так это и есть всё, что я сумел понять! — признался я. — И то лишь по совокупности признаков! Потому что мне сначала показали некий шар, окутанный искрящейся паутиной, а потом эта паутина начала рваться. Ну а я нырял за конкретным обрывком, пока он из здоровенного куска, с хороший континент размером, не превратился в Эшу Урсу. Там, на Игбоду.

— Ага, и так ты получил привязку к ориентирам на местности, — задумчиво покивал Вова. — А потом, значит, просто начал отматывать по кадрам назад, пока не нашёл «скрин»… с чем? Как ты вообще догадался, что на пластике нарисовано?

— Ты не поверишь, Вов! Вообще легко! Я ж на эти каракули часа три таращился, когда мы с рыбалки вернулись, — окунулся я в не самые приятные воспоминания. — Это ты умотал пиво жрать, земля валяться, а я работал! Да они у меня в памяти отпечатались не хуже, чем эти самые «скрины»! Ну вот я и… того! Зацепился глазом, — совершенно буднично закончил я рассказ.

— Ну и когда же ты это всё понял? — с подозрением покосился на меня Вова. — Если уже успел этакую красоту соорудить?

— Да часа два назад, как только «видос» с рвущейся сеткой в памяти всплыл, — отмахнулся я. — Ладно хоть не с утра пораньше, когда Инка дома была. Фиг бы я её тогда спровадил. Прописала бы мне постельный режим… но сначала по печени, чтобы хренью не страдал!

— Вот ты монстр, Профессор! — поразился до глубины души Вова. — Да я бы на твоём месте от осознания масштаба действа конкретно прифигел! Ни о чём бы другом думать не смог!

— Вот то-то и оно, — снова вздохнул я. — А так хотя бы отвлёкся. И обошлось без последствий… наверное.

— Сочувствую, братан! — ободряюще похлопал меня по плечу напарник.

— Ой, да ладно гнать-то! — врубил я дежурного скептика. Как говорится, подсластил пилюлю, и хватит с него. Слишком довольный Вова — это всегда не к добру. — Сочувствует он! Так и