Опасные видения - Коллектив авторов

культурным, смертельным. Вообще-то чуть ли не самое худшее в положении Джо было то, что, провосхищавшись весь вечер идеальным спортивным духом Большого Игрока, теперь он разочаровался в его машинных бросках и старался подловить на любой технической ошибке.

Безжалостное выкашивание Больших Грибов продолжалось. Теперь пустых мест было больше, чем Поганок. Скоро осталось только трое.

«Погост» затих, как Сайпресс-Холлоу или Луна. Джаз оборвался, как и развеселый смех, шарканье ног, повизгивание девиц и звон бокалов и монет. Как будто все собрались вокруг Главного Стола по Игре в Кости – ряд за молчащим рядом.

Джо колотило от усилий по наблюдению, чувства несправедливости, ненависти к себе, бешеных надежд, любопытства и ужаса. Особенно – от двух последних.

А кожа Большого Игрока, сколько ту было видно, все так и темнела. В какой-то странный момент Джо поймал себя на вопросе, не с ниггером ли он играет – а то и с зачарованным шаманом-вуду, с которого на глазах сползает белая краска.

Уже скоро два оставшихся Больших Гриба не могли покрыть «вековую» ставку. Пришло время Джо выделить чирик из своей ничтожно мелкой кучки или выходить из игры. После мгновения в мучительных раздумьях он решился на первое.

И потерял десятку.

Оба Больших Гриба удалились в притихшую толпу.

Кромешно черные глаза сверлили Джо. Шепот:

– Ставлю на все ваши.

Джо ощутил в себе постыдный позыв признать поражение и сбежать домой, поджав хвост. Выигранные шесть тысяч долларов хотя бы заслужат признание Жены и Матушки.

Но он не мог вынести мысли о смехе толпы, мысли о том, что будет жить дальше, зная, что у него был последний шанс, пусть и ничтожный, бросить вызов Большому Игроку – а он от него отказался.

Джо кивнул.

Большой Игрок бросил кости. Джо наклонился над столом, забыв обо всяком головокружении, и следил за броском глазом зорким, как у орла или космического телескопа.

– Довольны?

Джо знал, что должен ответить «да» и уйти, подняв голову так высоко, как только получится. Так поступают джентльмены. Но потом он напомнил себе, что никакой он не джентльмен, а всего лишь чумазый трудяга-шахтер с талантом прицельного метания.

А еще он знал, что, пожалуй, в таком-то окружении врагов и незнакомцев очень опасно говорить что угодно, кроме «да». Но потом он спросил себя: а какое у него право – у него, жалкого, смертного, проигравшегося неудачника, – волноваться об опасностях.

К тому же одна кость, ухмылявшаяся ему своими рубинами, как будто отставала от края на волосок.

Никогда еще от Джо не требовалась такая сила воли, но он все-таки сглотнул и сумел выдавить:

– Нет. Лотти – проверка картой.

Девица чуть ли не оскалилась в ответ и распрямилась так, будто сейчас ему в глаза плюнет, и Джо показалось, что слюна у нее все равно что яд кобры. Но Большой Игрок укоризненно поднял палец – и она метнула карту Джо, хотя так низко и свирепо, что на миг, прежде чем влететь ему в руку, карта пропала под черным сукном.

Она была горячей на ощупь, опаленной до светло-бурого цвета, но в остальном пригодной. Джо сглотнул и послал ее обратно.

Меча в него глазами ядовитые молнии, Лотти спустила карту вдоль борта… и после секундной паузы та сползла за кость, которую Джо и заподозрил.

Поклон и новый шепот:

– У вас острый глаз, сэр. Кость и в самом деле не коснулась стенки. Мои искренние извинения, и… кости ваши, сэр.

При виде кубиков на черном краю стола перед ним у Джо чуть не случился апоплексический удар. Его уже корежило от переживаний, особенно от любопытства, и когда он произнес: «Ставлю все свои», а Большой Игрок ответил: «Покрываю», Джо поддался неуправляемому порыву и бросил обе кости прямиком в беспросветные, полуночные глаза Игрока.

Они влетели прямиком в череп и заскакали внутри, тарахтя, как большие семечки в не совсем высохшей черной тыкве.

Выбросив по сторонам руки, показывая, чтобы его парни или девицы и шагу не сделали к Джо, Большой Игрок всухую прополоскал горло и сплюнул две кубических кости так, что они легли в середку стола: одна – ровно, другая – на ребре, касаясь первой.

– Кость встала ребром, сэр, – прошептал он учтиво, как ни в чем не бывало. – Бросайте снова.

Джо задумчиво потряс кости, отходя от потрясения. Уже скоро он решил, что знает настоящее имя Большого Игрока, но все равно может разгромить его наголову за столом.

В закоулке разума он гадал, как это живой скелет не разваливается. У костей еще остались хрящи и мускулы? На проволоке держатся? Или на силовых полях? Или каждая кость – как кальциевый магнит, притягивающийся к соседу? И каким образом все это связано с генерацией смертельного белого электричества?

В затишье «Погоста» кто-то прочистил горло, истерически хихикнула «ночная бабочка», с подноса самой голой девицы упала монета с золотым звяком и музыкально прокатилась по полу.

– Тишина, – приказал Большой Игрок и движением чуть ли не слишком быстрым, чтобы за ним уследить, выхватил что-то из-за пазухи и положил на край стола. Перед ним мягко поблескивал короткоствольный серебряный револьвер. – Следующие создания – от самой низкой ниггерской потаскухи до вас, мистер Боунс, – которое издаст хотя бы писк, пока делает бросок мой достойный противник, получит пулю в голову.

Джо учтиво поклонился в ответ – это было даже забавно – и решил начать с семерки, состоящей из единицы и шестерки. Он бросил, и в этот раз Большой Игрок, судя по движениям черепа, внимательно следил за странствием кубиков буквально отсутствующими глазами.

Кости приземлились, перевернулись и замерли. Джо с изумлением осознал, что впервые за свою игровую жизнь совершил ошибку. Либо это во взгляде Большого Игрока силы оказалось побольше, чем в его правой руке. Шестерка легла как надо, но вот единица лишний раз перекатилась и тоже остановилась на шестерке.

– Конец игры, – замогильно прогудел мистер Кости.

Большой Игрок поднял коричневую скелетную руку.

– Не обязательно, – прошептал он. Его черные бездны вперились в Джо, как жерла осадных орудий. – Джо Слэттермилл, если тебе угодно, ты еще можешь сделать ценную ставку. Твоя жизнь.

В ответ по всему «Погосту» прокатились смех, истерическое хихиканье, хохот, гогот и даже повизгивание. Общие чувства подытожил мистер Боунс, когда перекричал шум:

– Какой толк или ценность в жизни лоботряса вроде Джо Слэттермила? Она не стоит и двух центов – по обычным деньгам.

Большой Игрок положил руку на поблескивающий револьвер – и смех прекратился.

– Для меня толк есть, – прошептал он. – Джо Слэттермилл, я со своей стороны ставлю