Опасные видения - Коллектив авторов

аборигены, ритуализировали историю о дьяволе в виде обрядов посвящения мальчиков в мужчины, и сейчас она нужна нам, как никогда. Такому современному американцу, как Джо Слэттермилл, главным дьяволом может показаться фигура мамы: давящая/зависимая Жена или Матушка, которая раздувает свои права на него. И сама наука – это борьба с такими чертями, как «Рак Неисцелим», «Секс – Это Разврат», «Каторжный Труд – Вечный Удел Человека», «Люди Не Могут Летать», «Звезды Недоступны», «Человеку Не Дано Знать (или Делать) То, Се, Пятое или Десятое». По крайней мере, так мне казалось, когда я писал «Побросаю-ка я кости».

Я выбрал в качестве формата американскую сказку (или она выбрала меня), потому что в наш космический век встраиваются, как влитые, все те безумные и неправдоподобные похождения таких легендарных фигур, как Майк Финк[106], Пекос Пит[107], Тони Бивер[108], Джон Генри[109] с его стальным молотом, широко шагающий, но неправдоподобный Пол Баньян[110]: на четверть – настоящая персоналия из северных лесов, на три четверти – вымысел двадцатого века. И мне доставило большое удовольствие вывести заключительную мысль рассказа из элементарного допущения в стереометрии, что между двумя любыми точками на сфере, как планета Земля, всегда есть два прямых пути, даже если один – всего в милю, а другой – в 24 тысячи миль. Особый талант к игре в кости – это не просто мечта игрока; применение психокинеза на кубиках – давняя область экспериментов у университетских исследователей экстрасенсорного восприятия. Мне доставило удовольствие выжимать из игрового жаргона его поэзию, смешивать космические полеты с колдовством (что есть лишь одно из названий эффекта от самогипноза, молитв, внушений и подсознания). Ошибкой будет думать, будто фантастика – это какая-то нехоженая и ограниченная литературная область; она может быть ингредиентом для любого жанра точно так же, как наука и технология сегодня повсеместно входят в нашу жизнь.

«Владыка Рэнди, мой сын»

Предисловие

Мы падали вверх по опасно петляющему серпантину в Мэдисоне, штат Индиана. Шины визжали, как поросята, а я забился в дальний уголок переднего сиденья. Машина большая – а он раз за разом вписывался в повороты с управляемыми четырехколесные заносами, от которых задние колеса нависают над краем. Только я смог окинуть взглядом зеленую и роскошную долину, где угнездился Мэдисон, во время опасного наклона, – а он уже ускорился к очередному повороту. Позади я вдруг услышал сирену дорожной полиции штата Индиана, когда на его приборе выпал предупредительный красный. Он быстро мчался за нами. Скоростной лимит на этих безумных виражах – двадцать миль, но безумец за рулем выдает под семьдесят. Я был даже благодарен севшему на хвост копу; пусть я переночую в обезьяннике как невольный соучастник, но, господи, хоть буду живой. Водитель отлично коповозку видел в зеркале заднего вида, но как будто плевать хотел. Он втопил педаль в пол – и большой седан преодолел очередной поворот. Кажется, я кричал. (Совершенно на меня не похоже. Я водил грузовик с динамитом в Северной Каролине, где дороги петляют не хуже, и меня так просто не напугать. Если за рулем не Норман Спинрад, я приличный пассажир, а еще я гонял на спортивных машинах. Но в этот раз…)

Наконец мы перевалили за гребень холма – и большой седан понесся на всей скорости. Когда спидометр показывал где-то под 110, я завопил, чтобы мы остановились, пока этот чертов индианский коп не влез нам прямо в выхлопную трубу. Водитель криво ухмыльнулся – а по-другому он и не умеет – и вдарил по тормозам. Мы с заносом остановились, багажником на встречной полосе, и я рухнул на спинку сиденья. Коповозка облетела нас в миллиметре и нажала на тормоза. Наружу вылетел жилистый коп с рожей, красной от ярости. Он приближался семимильными шагами и начал орать еще раньше, чем сунулся к нам в окно. В руках у него уже был пистолет.

– Тупой ты сукин сын! – матюгался он со вздыбившимися на горле связками. – Ты хоть знаешь, с какой скоростью гнал, безмозглый клоун хренов? Ты знаешь, что мог убить меня, себя и всех на этой чертовой дороге, тупой ты чертов… а, привет, Джо.

Он улыбнулся и убрал свою крупнокалиберную пушку.

– Уж прости, Джо, не признал.

Расплывшись в широкой улыбке, он пожал плечами, будто таков уж Порядок Вещей, и ушел. Быстро тронулся с места, а Джо жег резину за ним вдогонку.

– Мой друг, – пояснил Джо Л. Хенсли. Криво ухмыльнувшись. Кажется, я упал в обморок.

Кэрол Карр говорит, что Джо Л. Хенсли – душка. Ну еще бы.

Монтажный переход: Форт-Нокс, штат Кентукки, 1958 год. Я стою перед капитаном – старшим офицером моей пехотной роты. Он мной очень недоволен. Я его надул. Последние полгода я жил вне военной части, в трейлере, хотя уже не женат, о чем он только что узнал. Он в ярости. Я нарушил все вообразимые правила его роты. Он меня ненавидит. Сильно. Кричит, что сошлет мою жопу в Ливенворт, и не шутит. Вдруг я срываюсь с места и бегу, вылетаю из его кабинета, через канцелярию, по коридору и в дежурку. Врываюсь в телефонную будку и закрываюсь. Набираю межгород и прошу Мэдисон, штат Индиана. Меня разыскивают. Нижняя фанерная половина будки скрывает меня из виду. Звонок проходит.

– Джо! – кричу я. – Меня тут хотят засадить в тюрячку… СПАСА-АЙ, ДЖО!

Меня уже нашли, пытаются открыть будку. Я уперся ногой, держу дверь закрытой. Стекло разбивают пожарным топором. Меня выволакивают; я все еще держу трубку с криками: «СПАСА-АЙ, ДЖО!» Меня тащат обратно в кабинет капитана. Он отправляет меня под вооруженную охрану, пока не подготовят документы для трибунала.

– Ты сгниешь в Ливенворте! – кричит капитан на грани удара.

Через два часа на столе капитана лежат три – три – запроса Конгресса. Почему вы угрожаете рядовому Эллисону? – спрашивает один. Оставьте рядового Эллисона в покое, требует второй. У рядового Эллисона есть друзья, предостерегает третий. Затем приходит запрос Стюарта Саймингтона[111] – и капитан понимает, что уступает числом. Приговаривает меня к недельному наряду на мытье окон в казарме. Моя жопа так и не видит Ливенворт изнутри. У капитана случается нервный срыв, и он отправляется на Багамы – восстанавливаться, если это возможно. А Джо Л. Хенсли в своем Мэдисоне, штат Индиана, криво ухмыляется.

Кэрол Карр говорит, что Джо Л. Хенсли – котик. Уж лучше поверьте.