Восьмой район - Алиса Аве

– Я не знала ее.

Тупое созерцание Юи сменилось отрицанием, я ходила по кругу собственных эмоций.

– Но мы ведь любим своих матерей. – Мёбиус явно устал, он стал хрипеть, тяжело дышать. – Это заложено природой. Какими бы они ни были, мы стремимся их познать. Кстати, если тебе интересно, твою мать, которая, по твоим словам, тоже тебе не мать, звали Карен. Как тебе совпадение?

Карен… Имя женщины, которая для меня стала образом идеальной матери, готовой пойти ради ребенка на преступление. Оно преследовало меня. Отрицание сменилось болью.

– Кто спустил ее на поля? – почти кричала я. – Анита? Почему на поля? Она разве не знала, что там и дня нельзя пробыть? Тем более беременной. Она могла привезти ее сюда!

– Это его город. Лучше уж поля, – Зенон опередил Мёбиуса.

Тот с любопытством посмотрел на младшего себя.

– К тому же, – подхватил он, – Анита старалась сохранить жизнь не матери, а ребенку. Однако твой ген не проявился ни в первом заборе, ни в распределительной, ты включилась, когда организм осознал – сейчас умрешь. Как тогда с отцом, ты ведь сказала ему: «Помоги, папочка, мне страшно». И он пошел и принес нужное лекарство. В лаборатории ты попросила: «Избавь меня от мучений, боже или кто ты там есть над этим Ковчегом?» И вуаля – мучители мертвы, а Яра окружена ореолом избранности. Кир понял сразу. И я понял. И Анита тоже, она рвала и метала, я думал, оттого, что не получилось избавиться от ребенка. Ведь это она помогла беременной девчонке сбежать, ты верно догадалась.

– Мои способности могли и не раскрыться.

– Они бы обязательно раскрылись, механизм запуска заложен в генах, как и механизм самоуничтожения. Притесняемая, жаждущая справедливости и в то же время сочувствующая окружающим людям, однажды ты бы искренне пожелала изменений. А что происходит, когда ты желаешь чего-то от всей души?

Мёбиус изобразил руками взрыв, всплеснул пальцами:

– Ты-дыщщщ!

– Я бы пожелала, чтобы все это закончилось, ты на это намекаешь?

– Трактовать можно по-разному. Закончились мучения и наступили мир и благоденствие или все накрыла тишина и тьма. И в том и в другом случае ты подарок судьбы.

– Я не хочу решать судьбу мира. – Я подпрыгнула от возмущения, стараясь донести до него свою непригодность.

«Никчемная», – всколыхнулось во мне маминым голосом. Пусть увидит, насколько все во мне восстает против их горячего желания навязать мне путь. И тут же осеклась, глядя на то, как поползли вверх брови Зенона. Он не стал спорить со мной, но лицо его говорило красноречивее любых слов. Во мне сейчас кричала маленькая девочка, которая только и делала, что доказывала матери невиновность в очередной оплошности и в то же время страстно желала, чтобы внимание от нее не перескочило на что-нибудь другое.

– Не станешь ты, за тебя решат другие, – Мёбиус отвечал за них обоих, – и используют твои способности себе в угоду. Что сейчас как раз и происходит.

– Ты говорил, что я не первая, – я хваталась за стремительно ускользающую надежду, – что существовали версии и до меня? Они все клоны?

– Ты – это и есть ты. – Голос Мёбиуса совсем сел. Он выдохся. – Это я многоверсионный и каждое вновь проигрываемое будущее называю версией. Где-то ты остаешься Стирателем и Кир подключает тебя вместо этих батарей, где-то он находит вас на моменте разговора с Анитой, где-то ты просто сдаешься. Но так далеко мы заходим первый раз. Твое умиротворенное отражение, спящая красавица Юи, как напоминание Киру о конце всему, даже его безмерному эго. Ты, совершенно ошарашенная и безмозглая. Твой кающийся рыцарь, который все борется с чудовищем внутри вместо того, чтобы выплеснуть страх и гнев наружу. И я, шут гороховый. Мы близки к завершению как никогда, и я уже почти научился смеяться как заправский злодей. Итак, повтори, что ты усвоила, девочка моя? – Ни с того ни с сего он быстро поцеловал меня в щеку.

Зенон зарычал, мне же было смешно. Я и вправду отупела, окаменела. Я прижала ладонь к щеке и вперилась в Мёбиуса.

– Кир – мой отец. Старший Стиратель – мой отец. – Я перекатывала слова во рту.

– Повтори несколько раз и смирись, – подбодрил меня Мёбиус. – Ну же!

– Он мой отец, – послушно повторила я.

На этот раз Мёбиус звучно захлопал:

– Не думаю, что ты побежишь к нему с криками «папочка». И сомневаюсь, что он в ответ погладит тебя по голове.

– Это тоже я, – я указала на спящую Юи.

Постепенно я принимала правду.

– Она – точка отсчета. Ты же – перезагрузка. Ты планировалась идеальной, но тебя выкрали из Ковчега. И Старший Стиратель смог убедиться, что среда обитания, окружение, воспитание имеют не менее важное значение, чем все его генетические манипуляции. Его дух бунтарства, неприятие мира, желание быть кем-то значимым и при этом привлекать к себе как можно меньше внимания развились в тебе до предела. Прибавим к этому второстепенную или третьестепенную значимость в семье, невозможность удовлетворить базовые потребности, постоянную жажду свободы при постоянном ее подавлении, и мы получаем тебя – неуправляемую, не желающую идти предложенным и выверенным путем.

– Да-да, ты повторяешься, – я невольно передразнила его манеру говорить. – Он создаст новую Юи?

– Ты повзрослела, Яра, поздравляю, соображаешь куда быстрее. Да, с учетом всех ошибок. И думаю, что она осуществит его мечты.

– А я стану батарейкой.

– Представь, вы с ней, – Мёбиус кивнул на Юи в капсуле, – будете друг напротив друга. Настоящее зеркало. Первая и предпоследняя.

– Я не желаю быть предпоследней.

– Хочешь сломать зеркало? – делано испугался Мёбиус.

– Единственное, что я знаю точно, – нам всегда лгали. Мы смотрели в небо с надеждой, молились на людей с Ковчега, считая, что даем детям лучшую жизнь. Расстаемся с ними взамен на жалкие крохи еды и лекарств, но хотя бы знаем, что они спасены. Но Ковчег вовсе не спасение. Это монстр, пожирающий души, попавшие в его пасть. Выплевывает он пустые оболочки. Если ты знаешь, как уничтожить его раз и навсегда, как не допустить его появления и обезопасить мир от Старшего Стирателя, я готова. И в этот раз без фокусов, пожалуйста.

Мёбиус подпрыгнул, исчез и появился вновь с воплем радости:

– Свершилось! Молодец, Яра! Или мне звать тебя Юи?

– Я все еще хочу убить тебя, Зенон, – сказала я и осеклась.

Зенон, мой Зенон, вздрогнул и рассмеялся. Мёбиус застыл с открытым ртом.

Я назвала его Зеноном. Первый раз.

– Прости, – быстро произнесла я и сама не