Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

– Ты уж прости меня, старую, что вспоминаю такие тяжелые времена, да вот только отрадно мне видеть, каким прекрасным юношей ты стал. А ведь раньше без слез взглянуть нельзя было: мрачный, не по годам серьезный. Даже когда леди Констанция желала тебя выгнать, ни доли страха в глазах не промелькнуло. Слава Господу, что Николь, девочка моя златая, за тебя вступилась, смелости хватило против теткиного решения выступить! А сейчас, как ни посмотри, а огонек загорелся, словно ожил заново. Признайся, может, влюбился в кого?

Миссис Биккель игриво задергала бровями и бодро рассмеялась. Но не от праздного любопытства она спрашивала, а скорее пыталась отвлечь Леона разговором. И в ответ на ее подначивание юноша лишь смущенно улыбнулся.

– Скорее это принятие. Люди склонны привыкать ко всему происходящему в их жизни.

– Уж я-то заметила. Помнится, как ты нос морщил, когда полы щеткой тер да соскребал гарь с утвари, а как ругался… Можно было только дивиться, где ты таких слов набрался! Мы уже подумывали старому Лойду по зубам стукнуть, чтобы похабностям не учил, а ты сам исправился: ругаться перестал да работу тяжелую осваивать с упорством начал. Гневался поначалу и все же выполнял…

Леон хмыкнул:

– Лучше уж трудиться и зарабатывать гроши, чем кормить крыс на улице.

– Твоя правда, – согласилась пожилая дама. – Но, признаться, это сделало из тебя большего джентльмена, чем из кого-либо в этом заведении. Все они птенцы, что мнят себя прекрасными павлинами, а на деле оказываются домашними петухами, только кричат да оборванными перьями меряются.

– Ваши слова мне льстят, правда, кому как не мне знать, что такими этих людей делает общество. Каждый человек считает своим долгом напомнить им об их статусе. О том, что каждый их шаг видят другие, а любая оплошность может повлечь слухи или гибель репутации целой семьи. Потеря всего этого приводит лишь к двум исходам: либо ломает дух, либо дарит второе дыхание. В любом случае, у меня всегда был запасной вариант… в борделях на Ковент-Гарден[5] за юнца вроде меня отдали бы неплохие деньги.

– Даже думать не смей! – вскрикнула миссис Биккель и хлопнула смеющегося мальчишку по мокрой макушке. – Совсем уже стыд потерял? Таким шуткам даже места не должно быть!

«Сама, поди, думает…» – усмехнулся про себя Леон.

А миссис Биккель продолжила:

– Ты взгляни в зеркало, такой строгой красоте пропадать негоже! Надеть бы на тебя костюм да волосы причесать – и что ни на есть лондонский денди[6]. Эх, а ведь еще совсем недавно ребенком был, едва мне до плеча доставал, а теперь посмотрите, какой мужчина вырос, – хитро улыбнулась она. – Вон каким достоинством Бог одарил.

– Миссис Биккель! – зарделся по самые уши Леон и поджал ноги к груди. – И не стыдно вам в таком контексте говорить о Боге?

– Я о духовном достоинстве говорю, – ухмыльнулась она, но Леон понял, что первоначально она имела в виду отнюдь не это. – Глаза закрой и вперед наклонись.

Леон сделал, как она просила, и женщина вылила ведро воды ему на голову.

– Миссис Биккель, я прежде не спрашивал, но как получилось, что мои родители были знакомы с семьями Аверлин и Реймонд-Квиз? – поинтересовался Леон, вылезая из ванны.

– Так учились вместе, – ответила старшая кухарка и набросила мальчишке полотенце на голову. – Ты вытирайся быстрее, пока голову не застудил! Так, о чем я? Ах да. Леди Катерина как-то рассказывала, что отец хотел выдать ее замуж за твоего отца – Этана, дело даже обговорено было, а тот влюбился в дочку мелкого землевладельца – в матушку твою – и наотрез отказался жениться. Оно-то было и хорошо, ведь леди Катерина давно пала от любви сына семьи Аверлин, и оба уже желали просить отцовского благословения.

– А что с семьей Реймонд-Квиз? – выглянул из-за ширмы заинтригованный Леон. – Их тоже связывала любовная интрига?

– Что ты, эти двое обещаны были друг другу с рождения, – отмахнулась миссис Биккель. – Тобиас Реймонд и Данэлия Квиз должны были объединить их влиятельные семьи, а с остальными познакомились уже во времена учебы. Правда, поговаривают, что любовь их так и не настигла, но они уважают друг друга, как супруги, и живут душа в душу, храня верность, да и сына, конечно, любят больше жизни.

– А что их всех вместе связало? – не унимался Леон. – Я имею в виду, может, они чем-то занимались, изучали?

– А чего это ты заинтересовался? – навострилась кухарка. – Вынюхиваешь что-то?

– Нет, – кратко ответил Леон, но отведенный в сторону взгляд его выдавал.

– Ну если так, – миссис Биккель сделала вид, что поверила. – Что их сдружило, я не знаю, но помнится мне, что они вели альбомы с их общими фотографиями. Я часто заставала мистера Аверлин подписывающим обороты фотографий поздней ночью… Подожди, я тебе сейчас принесу чистую одежду.

Женщина прервала рассказ и удалилась в соседнюю комнату, оставив Леона сгорать от любопытства. Почему он никогда не слышал про эти альбомы от родителей? Они даже ни разу не показывали ему фотографии оттуда. Да и что такого они прятали там? Когда кухарка вернулась со стопкой одежды, Леон с повязанным на бедрах полотенцем уже успел находить десяток кругов.

Передав ему одежду, она устало уселась на стул и продолжила:

– В последние дни своей жизни леди Катерина внезапно попросила меня принести этот альбом. Она долго его перелистывала, улыбалась, а потом прочитала оборот какой-то фотографии и внезапно расплакалась. Ох, и долго же мне пришлось ее успокаивать…

– А где сейчас этот альбом?

Миссис Биккель смерила его недоверчивым взглядом.

– По глазам вижу, что что-то недоброе задумал. Брось эту идею, пока дров не наломал.

– Что вы, право? Неужели я выгляжу настолько плохим человеком? – оскорбился Леон.

Кухарка вздохнула и все же ответила:

– Там же, где и все фотографии семьи Аверлин – в закрытой секции библиотеки. Леди Констанция распорядилась убрать его туда сразу после смерти прежней хозяйки. Но даже не думай туда лезть! Ключ есть только у самой леди Констанции, мадам Тулле и миссис Хоффман – библиотекаря, а если тебя там поймают, то сразу примут за вора и отправят в участок. Не рискуй!

«Да, если взять ключ у первых двух – дело почти нереальное, то у последней – приближенное к смертной казни. Если эта старая набожная жаба не сожрет, то точно обезглавит», – огорченно хмыкнул Леон.

Библиотекарь пансиона его на дух не переносила. Стоило ему лишь появиться, как она тут же скалила толстую плоскую физиономию и начинала читать молитвы Всевышнему. Ключ она никогда из рук не выпускала. Леон готов был поспорить, что спит она тоже с ним. Если заставить его впустить или украсть ключ оставалось невозможным, то выбор был один – сделать так, чтобы она открыла секцию кому-то другому, и у него как раз был на уме кое-кто подходящий…

– То есть ты просишь нас отвлечь миссис Хоффман, чтобы пробраться в закрытую секцию библиотеки, я тебя правильно понял? – Викери смерил его скептическим взглядом. – Ты же понимаешь, насколько это рискованно, Леон? Если нас заметят, то одним наказанием не отделаться.

– Я знаю, но в том альбоме могут быть упоминания о том,