Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

Хильда. Её имя, произнесённое этой тварью, звучало как богохульство.

Я помнил всё. Каждую деталь того дня, который разделил мою жизнь на «до» и «после». Она ехала ко мне с небольшим отрядом — по безопасному маршруту, который мы использовали годами. Внезапно они наткнулись на гнездо Бездушных. В месте, где их никогда не было. Нападение было яростным, стремительным.

Гонец успел добраться до меня. Я мчался всю ночь, загоняя коней. Успел. Чтобы попрощаться. Целители разводили руками: рана не заживала, кровь сочилась, силы уходили. Хильда умерла на моих руках, шепча что-то о нашей дочери.

«Тот Бездушный, который её ранил, — голос стал тихим, почти интимным. — Он не был обычным. Я лично вложил в него часть своей силы. Его когти несли проклятие, которое не снять никакой магией. Медленное, мучительное угасание. Чтобы ты видел, как она умирает. Чтобы понял своё бессилие».

Красная пелена застелила глаза.

«Император, воин и маг, способный раздавить любого врага. Беспомощный перед лицом настоящей силы. Каково это было, Хродрик? Держать её на руках и понимать, что весь твой дар, вся твоя мощь — ничто?»

«Замолчи!» — голос вырвался хриплым рыком. Пальцы сжали рукоять меча так, что захрустели суставы.

«Она звала тебя. В бреду, в последние часы. А ты ничего не мог сде…»

«ЗАМОЛЧИ!»

Фимбулвинтер полыхнул ледяным светом, и температура в подземелье рухнула. Иней пополз по стенам.

'Клянусь Всеотцом, — мой голос стал тихим, и эта тишина была страшнее любого крика. — Я найду путь в твой мир. Я приду к тебе. И прежде чем я отрежу тебе голову, ты узнаешь, что такое страх. Ты будешь молить о пощаде. И не получишь её.

Смех. Тихий, шелестящий.

«Страх? Я не знаю этого чувства. Но твоя ярость… восхитительна. Почти как тогда, тысячу лет назад».

Тьма в портале начала бледнеть. Присутствие отступало.

«Ты так и не спросил главного, Хродрик, — последние слова прозвучали почти шёпотом. — Почему мы ступили в ваш мир два тысячелетия назад, а Земля до сих пор жива?»

Вопрос повис в воздухе. Почему Земля до сих пор жива? Раньше я думал — потому что Бездушные не смогли победить. Люди сопротивлялись, строили крепости, учились сражаться. Но что, если дело не в этом? Что, если Тот-кто-за-Гранью мог уничтожить человечество в любой момент, но не стал?

Зачем Бездушным люди? Голод? Экспансия? Или что-то иное? Почему Гоны периодичны, а не постоянны?..

Резкая боль пронзила висок. Чья-то рука вцепилась в моё плечо, выдёргивая из ментального оцепенения.

— Воевода! — голос Федота прорвался сквозь туман, используя титул, которым меня не называли уже давно. — Город! Город ожил!

Я моргнул. Реальность навалилась разом — холод подземелья, запах пыли, крики и грохот где-то наверху. Сколько времени прошло? Минуты? Часы?

Стены лаборатории дрожали. Не от землетрясения — ритмично, словно биение гигантского сердца. Пыль сыпалась с потолка, а каменные плиты пола едва заметно вибрировали под ногами.

Город пробудился. Я чувствовал это — весь Гаврилов Посад пришёл в движение, словно спящее чудовище, разбуженное нашим вторжением. Энергетические каналы, которые нашла Василиса, пульсировали теперь в полную силу. Улицы перестраивались, стены смыкались, двери захлопывались. Где-то наверху оживший некрополь обратил свой голодной взор на моих людей.

Я повернулся к порталу. Арка из чёрного камня продолжала источать струйки некротического тумана — медленно, равномерно, неостановимо. Сердце города. Источник силы, питающий весь этот кошмар.

Единственный способ остановить его — закрыть портал. Отключить сердце.

Проблема в том, что закрыть портал такой мощности — задача не для Магистра. Даже не для пары Магистров. Это работа для Архимагистра. Или для слаженной команды магов, работающих единым ритуалом, с подготовкой, артефактами и временем, которого у нас не было.

Хорошо, что я предусмотрел что-то такое заранее.

Воздух за моей спиной разорвался с оглушительным хлопком. Волна некроэнергии ударила в спину, заставив пошатнуться. Федот и гвардейцы отлетели к стенам, как тряпичные куклы.

Я развернулся, хватаясь за рукоять Фимбулвинтера.

Посреди лаборатории стояла знакомая фигура Кощея.

Бранимир Чернышёв собственной персоной — правитель Гаврилова Посада, превращённый в чудовище три столетия назад. За его спиной из воздуха продолжали появляться фигуры: четыре Жнеца и десятки Стриг в истлевших доспехах — его мёртвая дружина.

Телепортация. Пространственная магия высшего порядка. Кощей переместил сюда целый отряд одним усилием воли.

— Князь Платонов, — голос Чернышёва звучал почти по-человечески. Хриплый, скрипучий, но без той звериной ярости, которую я привык слышать от Лордов Бездушных. — Или мне называть тебя Хродрик?

Он знал. Конечно, знал — после моего разговора с Тем-кто-за-Гранью.

— Называй как хочешь, — я поднял меч. Фимбулвинтер полыхнул ледяным светом. — Скоро это не будет иметь значения.

Кощей не атаковал. Стоял, склонив голову набок, разглядывая меня — не пустыми глазницами, а десятком глаз, рассыпанных по всему телу.

— Ты силён, князь, — произнёс он наконец, не угроза — констатация факта. — Сильнее многих, кого я видел за три века. Но ты думаешь как живой. Для тебя город — это здания и улицы. Камень и дерево. Ты вошёл сюда, как полководец входит в крепость, рассчитывая захватить её силой.

Жнецы за его спиной зашевелились, расходясь полукругом. Мертвецы подняли оружие — ржавые мечи, копья, топоры. Федот и гвардейцы поднимались с пола, но их было пятеро против этой армии.

— Для меня город — это тело, — продолжил Кощей. — Моё тело. Триста лет я срастался с каждым камнем, каждой улицей, каждым подвалом. Ты попал в город, как паразит в организм.

Он сделал шаг вперёд. Пол под его ногами покрылся инеем.

— Что делает организм с паразитами?

Вопрос не требовал ответа, а потому я сказал нечто иное:,

— Вот только организм умирает, когда ему вырезают сердце.

Кощей замер, удивлённо уставившись на меня десятками глаз.

— Думаешь, я попал в твою ловушку? — я позволил себе усмешку. — Сейчас ты удивишься.

Моя рука метнулась к амулету связи на груди. Магический кристалл вспыхнул под пальцами.

— Тимур, включай!

Глава 4

Когда солнце перевалило через зенит, город нанёс свой удар.

Над Гавриловым Посадом царила тишина. Не та тишина, которая бывает перед боем, когда воздух звенит от напряжения, а мёртвая, вязкая, словно город задержал дыхание перед броском. Затем раздался скрежет — протяжный, металлический, от которого сводило зубы. Двери казарм, только что распахнутые настежь для проветривания, с грохотом захлопнулись. Не просто закрылись — врезались в косяки с такой силой, будто невидимые руки вбивали их кувалдами.

— Командир! — рявкнул кто-то снаружи.

Потолок над головой дрогнул. Балки застонали, и полковник Огнев, стоявший посреди штабной комнаты, успел отшатнуться за мгновение