Судьба Одина - Скотт Оден

18 ВОЛКИ И ЗМЕИ

Небо над Ульфсстадиром заволокло дымом.

Гримнир заметил это издалека: облако дыма, поднимавшееся от лагерных костров, костровых ям и пропитанных смолой огненных снарядов. В том направлении разворачивалась война, и она привлекала его, как шакала падаль. По подсчетам Гифа, они отсутствовали в Настронде более двух недель; за это время в этом месте могли возникнуть и пасть целые династии.

Он покинул лощину, где находилась Андирэд, — теперь это было просто болото между склонами холма — и направился к Дереву. Окутанные облаками огни Иггдрасиля вели его по острым, как нож, тропам и через лесистые хребты, образующие хребет Настронда. У него был целый день, чтобы собрать всю возможную информацию, посмотреть, как разворачивается отвлечение Скрикьи, и найти Идуну.

Последнее было у него на уме больше всего. Ведьма заплатит за свои дела прежде, чем он отправится в Мидгард; его клинком или Гифа, не имело значения. В то же время ему придется обуздать этих воинственных червяков и посвятить их в планы Имира — как в отношении себя, так и в отношении них. Настронд, по его мнению, был частью равновесия, и слишком долго все шло своим чередом. Он был задуман как испытательный полигон для Последней битвы, а не как место, где какой-нибудь чересчур амбициозный arsegót мог бы создать королевство и навязать свое представление о мире.

Однажды, сквозь деревья, он увидел то, что, должно быть, было крепостью Лютра — Скрелингсалр. Судя по тому, что он мог разглядеть, это был деревянный зал с соломенной крышей на обнесенном стеной острове посреди мелкой реки. Его окружали поля и фруктовые сады, на которых работали скраги и рабы. Гримнир усмехнулся. Вот и все доказательства, в которых он нуждался, что старейший из их народа сбился с пути. В то время как скрелинги, по крайней мере, все еще ссорились и воевали между собой, каунары стремились приручить поля смерти, выращивая бобы и репу в бороздах, которые должны были быть удобрены кровью для будущего урожая железа.

Мир должен был стать проклятием для его народа; наверху, в Мидгарде, мир — и бездеятельность, которая с ним связана, — убила их всех. Но здесь у вас была такая крыса, как Манаварг. Бесполезный ублюдок, который не сделал ничего примечательного, кроме того, что наливал вино Отцу Локи в незапамятные времена и умер у ворот Ярнфьялля с двергской идеей: подчинить себе Девять Отцов и превратить Настронд в процветающий маленький феод. Но с какой целью? И для кого? Кто из них требовал мира?

Оставив эти вопросы без ответа, Гримнир вышел из-за деревьев на скальный выступ, где впервые как следует разглядел осажденный Ульфсстадир. Это зрелище согрело закоулки его черного сердца. Гримнир присел на корточки и стал вчитываться в поле, как школяр в текст.

План осады выглядел продуманным. Манаварг — возможно, под влиянием Балегира — выставил солдатский кордон вокруг Волчьей Обители; четыре роты, каждая из которых носила цвета одного из союзных Отцов, были якобы распределены по периметру, причем наибольшая концентрация была у главных ворот и заднего крыльца. План был продуманным, но его исполнение было небрежным. Большинство парней из этих четырех рот покинули свои посты на флангах, оставив лишь слабую цепь огневых точек, укомплектованных скрагами. Все каунары — и почти все скрелинги — не хотели стоять на страже. Нет, эту скучную работу они предоставили слугам и рабам. У них были планы по добыче рыбы покрупнее.

Их привлекали труднодоступные места. Гримнир заметил, что солдаты толпятся и проталкиваются к главным воротам, желая поучаствовать в захвате Ульфсстадира. Другие направились к заднему крыльцу, запрудив узкую извилистую тропинку, которая вела к этим тяжелым воротам. Среди осаждающих было очень мало дисциплины, и осажденные заставят их за это заплатить.

И, наоборот, защитники Ульфсстадира были машинами войны, которыми управляла жестокая королева и которых возглавлял умелый командир. Со своего наблюдательного пункта Гримнир мог видеть, как Скрикья вышагивает вдоль парапета над главными воротами, корона на ее челе сверкала в приглушенном свете Иггдрасиля. Она взмахнула копьем, и все вокруг нее, даже самые ярые сторонники Балегира, оставшиеся в Волчьей Обители, заревели от восхищения. Здесь была правительница, которую они так долго ждали и за которой были готовы последовать, — жестокая и дикая богиня, которая любила их, защищала и обеспечивала элем, мясом и кровью. И в ответ на все, о чем она их просила, защитники развернулись навстречу надвигающейся волне нападающих и обрушили на них град копий, дротиков, стрел, камней и горшков с горящей смолой. Наклонный скат, ведущий к воротам, превратился в море пронзенных и горящих трупов.

Над задним крыльцом хитрый Кьялланди решил действовать по-другому. Под градом стрел и дротиков со стен сбрасывали веревки из сыромятной кожи, обвивавшие шеи и руки. Его парни вытаскивали их наверх, как рыбаки вытаскивают свои сети. Тех, кто просто попадался в ловушку, вытаскивали наверх, перерезали им горло и бросали на съедение свиньям. Тех, кого хватали за шею, приподнимали на полпути и оставляли брыкаться и корчиться, пока их медленно душили. Нападавшие отскакивали и топтали друг друга ногами, спеша убраться подальше.

Гримнир, усмехаясь, покачал головой.

И где же были их великие лорды? По подсчетам Гримнира, у каунаров осталось всего восемь Отцов — он разделался с Гангом в заливе Гьёлль; Кьялланди возглавил оборону Ульфсстадира, а двое других, Лютр и Храуднир, еще не связали свою судьбу с Манаваргом. Оставалось пятеро Отцов, включая Манаварга. Гримнир насчитал только четыре отряда, каждый из которых нес символ своего дома. Один, должно быть, остался охранять Каунхейм. Он заметил Балегира в толпе, пытавшейся захватить главные ворота, его ублюдки-братья служили почетным караулом, а остаток его солдат был набран из ныне оставшихся без лидера людей Ганга. Он выделил двух других по их нарядам — Дреки, участвовавшего в сражении у заднего крыльца, и Ньола, который был дальше всех от драки, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка в этом хаосе. Но где же был Манаварг? И, что более важно, где была Идуна?

Гримнир осмотрел их лагерь в поисках подсказок. Такое же отсутствие дисциплины наблюдалось и в их лагере, который находился по дороге из залива Гьёлль. Это был ничем не укрепленный бардак, скопление палаток и павильонов, разбросанных по обеим сторонам дороги, сгрудившихся вокруг боевых тотемов своих вождей без всякой мысли об обороне. Даже здесь они предоставили охрану периметра скрагам — кучкам грызущихся крыс, бесполезно сгрудившихся вокруг своих костров, вероятно, разжигая в своих рядах фантазии о восстании и завоеваниях.

Павильон