Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

в нём есть, я уже не раз это говорил, и ещё не раз скажу — интересный размер. Скажем, больше моей ладони, но я и не сторонник этого правила, каждая женская грудь хороша по-своему, нечего их под любую, какую угодно гребёнку! Бицепс девушки был туго перевязан бинтом, под которым с внешней стороны виднелась розоватая (то ли от крови, то ли от обезораживателя) накладка. — На сборах сильнее хреначило — живая же.

— М-да, но всё равно неприятно. — Княжна осмотрела перевязку, повернула голову и бросила взгляд, полный осуждения.

— Я уже всё сказал! Да, раскаиваюсь! — Я снова вздел руки кверху.

— В кого ж ты такой… Энергичный, Александр Карлович? — покачала Голицына головой. — А мне Аня сказала, что ночью тебе понравилось пожёстче.

То есть они на проводе, созваниваются и всё обсуждают. А я и не в курсе был! И… А не Аня ли княжну позвала, когда убежала перевязать рану? Да скорее всего!

— Вот ночью и повторим. — Я расплылся в хулиганской улыбке. — Втроём? Но — исключительно ночью, а не при людях. Кстати, забыл спросить, в принципе спросить, ты с нами?

— А приглашаешь?

Голицына себя выдала блеском в глазах. Ибо не была уверена до конца, что я её оставлю. Пришла, надеявшись, что это так, играет сейчас передо мной роковую стерву, но на самом деле очко у Анны Васильевны сжималось от мысли, что может оказаться в низшей лиге. Да, за нею сила рода, но конкретно сейчас она в моей полной власти, и от моего решения зависит, будет делать карьеру в Москве, или отправится управлять шахтой в Сибирь. А может рыбным заводом в Новоархангельске. На Аляске пока нефть не нашли, как, впрочем, и золото (его, похоже, там и не искали, отсталый мир), и основной промысел тех мест — переработка рыбы со всей северной половины Тихого океана. Быть директором рыбозавода, может, и круто, и климат Аляски мягкий, не сравнить с той же Чукоткой и Камчаткой, но Москва всё же предпочтительнее.

— Чтобы пригласить — тебя, надо проверить, — высокопарно заявил я. — Вот сестрица твоя сегодня стояла на коленях. В курсе?

Суслова залилась краской от этих слов, Голицына же довольно и местами похабно улыбнулась.

— Да уж, наслышана! Я потому и приехала — поняла, у вас тут весело.

Я её обожаю! Хорошая девочка.

— Да, у нас весело, — согласился я. — Но только для тех, кто прошёл тест.

— Да без проблем.

Она подошла, и, продолжая залихватски улыбаться, опустилась передо мной на колени. Ох, какая красота у девочки в декольте! Да, не пятый номер, но глаз отдыхает. Руки её тут же потянулись к моему ремню.

— Ань, а сейчас давай серьёзно, — сделал над собой усилие и собрался я. — Я не потерплю подставы, то бишь унижающего поведения на людях. Если ты в моей команде — то ты в МОЕЙ команде, а не я в твоей. Ощущаешь разницу?

— Конечно, мой повелитель! — Она типа иронизировала, но я чувствовал — Голицына была сейчас, несмотря на улыбку, предельно серьёзна. — Господин, твоя верная наложница не посрамит твою честь! Охотник на мамонтов может смело рассчитывать на свою шаловливую… Кошечку.

Потом она больше не могла говорить, но больше и не требовалось. Мы договорились.

Краем глаза посмотрел на так и сидящую в директорском кресле улыбающуюся Суслика. Ревность? Фи, докометный реликтовый атавизм! Она не только не против, но сама толкает меня к Голицыной, семья которой станет дополнительным фактором в обеспечении стабильности её рода. А я… А что может быть лучше девочки для пубертатного подростка?

Только когда у него две девочки!

— Ань… Которая Голицына, — пришла мне в голову очередная важная мысль, и я решил не откладывать её в долгий ящик. — Вас с сестрицей зовут одинаково. По имени обращаться — нет смысла, по фамилии — неохота. Есть предложения? Может, тебя как-то ласково в семье зовут или звали? Среди друзей?

Княжна отвлеклась, задумалась.

— Кошечка не подойдёт?

— Банально. — Я пожал плечами. — Это ласковое название. А надо оперативный псевдоним, наш личный семейный позывной.

— Семейный? — Она усмехнулась. — Уже семейный?

— Ну, если мы строим отношения, то как нас назвать? Я не знаю. Коллегия? Пошло. Банда? Грубо. Да, жениться на вас я не буду, но если мы решили быть вместе в данный момент, ни скрывать что-либо не планирую, ни как-то прятать вас. Ещё не семья, но уже не чужие.

— Да плевать, если честно. Как угодно это назови, только в терновый куст не бросай. — Задумалась. — Мама называла меня в детстве Гномиком. У меня там что-то с бровками было. Вроде нормальные, но ей так нравилось.

— Весёлое прозвище! — подала голос Суслик. — И достаточно нежное. Мне нравится.

— Ну, вот и славненько. Откликаться буду. Но это только между нами, только для вас.

— Гномик… — потянул я, откидываясь в кресле. Аня же продолжила своё коварное женское дело. Ага, коварное — вроде как и познал девушку, а на самом деле не познал. И секс, и не секс одновременно, слава богу хоть не тантрический. — Гномик и Суслик… А что, клёво! Мне нравится!

Глава 21

Команда

— Мы знаем, что вместе мы можем всё!

(мишки Гамми)

— Всю жизнь ты глупости говоришь. И дурацкие советы даёшь. Это меня не удивляет. А вот почему твои глупости всегда правильными бывают, этого я понять не могу.

(Э. Успенский, «Дядя Фёдор, Пёс и Кот»)

Я уже заканчивал. В смысле, прислонив Гномика к столу, наяривал её сзади. Благодаря кое-какому опыту, а также тому, что предыдущей ночью мне спустили пар из котла, смог протянуть довольно долго. А то знаете как грустно вспоминать вчерашние фейлы, спасибо что не эпик, когда после невообразимого по мощи и крепости стояка отстреливаешься через пять минут? Да, через десять минут снова боеготов — молодой организм это круто, но хватает тебя опять не надолго. Сейчас я реабилитировался, организм постепенно учится быть взрослым, и это нравилось.

В общем, я наяривал Голицыну, положив её грудью на стол со стороны посетителей, Суслик сидела перед нами на директорском месте, сняв брюки и раскинув колени по подлокотникам (чем она конкретно занималась описывать не буду, но мой глаз радовался), и тут наша почти семейная идиллия была нарушена грубо и бескомпромиссно. В кабинет, без спроса, правда, предварительно из вежливости постучавшись, вошла моя сегодняшняя цербер. Я повернул голову — кто ж там такой смелый, раскрыл рот наехать, но тут же его захлопнул. Это не простая дружинница, а одна из четырёх оперативных дежурных,